Худшие подруги

вспыхиваю. Из-за переживаний и мечтаний по поводу Дымарского я

как следует не готовлюсь к роли и до сих пор не учу монолог. А ведь

прослушивание уже на следующей неделе…

Я не успеваю ответить Бойко. Он быстро выходит на лестничную

клетку и хлопает дверью. В ванной по-прежнему плещется вода. Я так

зла и раздосадована на все и всех вокруг, что готова выместить обиду

на Мане.

Глава 5

Тася

За завтраком сегодня очень тихо. Впрочем, как и в последние

несколько недель. Начало ноября в этом году разочаровывает

поспешными холодами. Вроде еще есть время до зимы, но ледяной

ветер и пасмурное небо забирают последнюю надежду на ласковые

прощальные объятия теплого солнышка.

Мама потягивает через трубочку из нержавеющей стали латте на

банановом молоке, глядя в телефон. Папа в скоростном режиме

доедает овсяную кашу, то и дело поднимая руку с часами на уровень

глаз. Он – единственный в нашей семье, кто постоянно куда-то

торопится. Вот и хорошо, иначе бы его любимые девушки вечно везде

опаздывали.

– Ретроградный Меркурий в Деве… – бормочет мама.

– И что это значит? – интересуюсь я, услышав свой знак Зодиака, и закидываю в рот пару жареных грецких орехов.

– Сейчас посмотрим. Может, астрология подскажет, что

происходит с моей дочерью, раз она сама не может этого сделать?

– Мам! – недовольно качаю головой. – Со мной ничего не

случилось. И ты не веришь в астрологию.

– А ты снова худеешь, – кивает она на мою тарелку, где лежат

огурец и горстка орехов на свежем салатном листе.

– Клетчатка и полезные жиры. Здоровый завтрак.

– У твоего отца завтрак, а у тебя… – и тычет в тарелку пальцем, –

еда для птичек. У тебя мать – курочка? Ласточка? Гусыня или голубка?

– Нет, у меня мама психологический экзекутор. Интересно, чем

они питаются?

– Тася! – вмешивается папа, а мы с мамой дружно хихикаем.

Мы всегда так общаемся, она играет роль строгой и жесткой

родительницы, а я вредного саркастичного подростка. А может, мы и

не играем. Иногда бывает и такое, что наши отношения никак не

портит. Чувство юмора у меня мамино. Она понимает и чувствует меня

с полуслова. И именно поэтому она целый месяц пытается мягко

вывести меня на разговор, к которому я до сих пор не готова, потому

что окончательно запуталась.

– Все, выезжаем, – строго говорит отец, поднимаясь со стула, и с

грохотом, означающим, что его приказ не обсуждается, ставит тарелку

в раковину.

Радуюсь его пунктуальности как никогда: сейчас она помогает

мне в очередной раз соскочить с беседы о моем неестественном

поведении. Потом… Лучше уж потом…

Шагаем с Глебом к крыльцу школы. Сразу замечаю, что последняя

ступенька лестницы пустует. Сердце судорожно сжимается в груди, но

я не подаю вида.

– А где Аля? Заболела? – спрашивает Глеб, тоже заметив

отсутствие Макаровой на привычном месте.

Открываю рот, но ответить получается не сразу. Спроси меня

месяц назад что угодно о Макаровой, я могла ответить не задумываясь, поскольку знала все. Где она. Когда придет. С какой прической, в каком

наряде и с каким настроением. Но сегодня мы не списывались с утра.

Да и не только сегодня. Мы, конечно, пытаемся притвориться, что

ничего не изменилось. Но, блин! Изменилось. И я не знаю, что делать.

Неловкость и напряжение между нами растут с каждым часом. И это

фигня неубиваема. Причем каждый раз, когда мы пытаемся начать

разговор, что раньше для нас было спасением от всех трудностей, он

не длится и пяти минут.

– Вот же она, – говорит Глеб. – Ну ладно. Увидимся на

тренировке.

– Ага. Давай… – отвечаю я, глядя на приближающуюся подругу.

Макарова ловко перебирает ногами, обходя лужи. Ее волосы

собраны в высокий объемный пучок. Для меня это как нож в сердце.

– Привет, – говорю я, натягивая на лицо беззаботную улыбку.

– Привет, – отвечает она, немного запыхавшись. – Прикинь, проспала…

– Клевый пучок.

– Да… – Аля касается пальцами затылка и отводит взгляд. – Маня

решила, что хочет стать парикмахером-стилистом. Тренируется. А у

нас сегодня у женского состава должна быть примерка костюмов к

постановке. Лучше заранее собрать волосы, а то без них останусь.

Пуговицы и застежки – хуже криворуких парикмахеров.

Выдавливаю смешок, будто меня позабавила ее шутка. И раньше

это было бы правдой. Но на самом деле хочется топнуть ногой и

зарычать, сжав руки в кулаки. Ведь именно я всегда делаю ей пучки.

Я! Почему она не попросила меня?!

– Идем? – киваю на главный вход. – Я сегодня делаю доклад по

истории. Не хочу злить Рождественскую, а то опять завалит.

– Угу… – кивает Аля.

И даже когда мы оказываемся в коридоре школы, я чувствую, как

за шею меня обнимает холодный ноябрьский ветер.

Девочки из команды по баскетболу с первых трех секунд

определяют мое настроение, поэтому разумно обходят меня стороной

и не заводят пустых разговоров. Переодеваюсь в спортивную форму и

собираю волосы на макушке в тугую гулю. Мелкие пушистые