Худшие подруги

Дымарский отводит от меня взгляд, словно нехотя поднимается со своего места и бредет к сцене. А я наконец-то могу выдохнуть с облегчением. Месяц дался мне непросто. Олег, будто нарочно, постоянно оказывался рядом со мной на репетициях, просил дать свой текст, давал глупые советы… Когда Яков Ефимович собирал нас после прогона, Дымарский каждый раз садился в соседнее кресло, расставляя локти, и словно невзначай то и дело касался меня…

Шарахаться от него как ненормальная я не могу, но, конечно, держу нейтралитет, не позволяя лишнего. Но как же сложно! Еще и расстроенное лицо Таси вечно перед глазами… Я вижу, что ее наша ситуация тоже беспокоит. Как бы она ни храбрилась, ни улыбалась мне… Знаю, что она переживает не меньше моего. И нет бы нам уже это обсудить, но мы упорно обходим тему Дымарского. Оттого и разговоры у нас по большей части выходят натянутыми и неестественными, потому что каждая думает об одном и том же. Мы даже впервые в жизни забили на правило номер девять, оставшись без совместных пятничных ночевок. Один раз я придумала совершенно нелепый отмаз, второй раз – Тася. Но, похоже, так больше не может продолжаться. В пятницу мы обязательно должны встретиться и поговорить по душам. Иначе я не выдержу… Я с ума сойду!

На сцене Олег выглядит слегка забавно, что его ничуть не портит. Да его вообще ничего и никогда не сможет испортить… Он – идеал. Я с умилением смотрю, как Дымарский без особого выражения тарабанит текст. Конечно, с такими актерскими данными роль Медведя ему не досталась. Сейчас думаю, что лучше бы его поперли из драмкружка… Мне стало бы намного легче. Но Яков Ефимович бережет каждого мальчика как зеницу ока. Поэтому все-таки выделил Олегу второстепенную роль охотника. Теперь Дымарский топчется на сцене и, постоянно запинаясь, произносит свои слова, а Яков Ефимович парня постоянно поправляет. Я так переживаю за Олега, что автоматически негромко проговариваю его реплики, невольно подсказывая.

Вдруг Яков Ефимович резко оборачивается к залу и выкрикивает:

– Готовятся Принцесса и Медведь. Где Медведь?

– В спячке! – бодрым голосом сообщает с последнего ряда Стас Белобородкин.

– Ага, – подключается к нему Зиновий Аксенов. И, привычно заикаясь, добавляет: – Он, наверное, про-про-проспал. Как о-обычно.

Я лишь тяжело вздыхаю. Яков Ефимович сдержал обещание и отдал главную роль Макару. Хотя стоит признать, что на сцене Бойко выглядит намного живее и увереннее, чем Олег. Но Бойко – он и в Африке Бойко. И на том континенте выведет из себя крокодилов-бегемотов…

– Да что же такое… – сердито начинает наш худрук, но в этот момент дверь с грохотом распахивается, и в зал быстрым шагом заходит Макар.

Вид у него и правда заспанный, а еще очень недовольный. Даже непривычно видеть Бойко хмурым, а не улыбчивым. Я перевожу взгляд на Алину – девчонку с короткой стильной стрижкой, которая теперь является пассией Бойко. Она, заметив Макара, хмурится и отворачивается. Так-так-так, голубки поссорились. Я едва сдерживаю ехидную улыбку. Не знаю, какое мне до них дело, но новость, что все неладно в датском королевстве, приносит мне какое-то неизвестное ранее удовольствие.

Пока бедолага Дымарский, мучаясь и запинаясь, произносит текст, Макар располагается на последнем ряду, рядом со Стасом и Зиновием. И если Олег в последний месяц сам ищет повод быть ближе ко мне, то Макар, наоборот: всячески меня избегает. Все началось с того самого дня, когда я выгнала Бойко из квартиры… А может, и еще раньше. Скорее, вечером в ресторане на дне рождения Рыжиковой, когда Бойко увидел нас с Дымарским вместе. Надо же как. В один вечер вдруг все в моей жизни вмиг перевернулось с ног на голову.

Поначалу мне было непривычно без внимания надоедливого Бойко. Но я быстро с этим смирилась. Честное слово!

Оборачиваюсь к Макару и внимательно смотрю на него сердитым взглядом, давая понять, что опаздывать некрасиво. У него – одна из главных ролей, а он подводит коллектив.

Раньше бы Макар послал мне дурашливый воздушный поцелуй, но сейчас даже взглядом не удостаивает. Сверлит Алинину макушку в первом ряду. Я фыркаю и снова отворачиваюсь к сцене. Подумаешь!

Когда мучения Дымарского подходят к концу, Яков Ефимович поочередно находит глазами нас с Макаром и кивает на сцену. Олег, хмурясь, спрыгивает в зал и теперь, тоже не глядя на меня, усаживается в первом ряду. Когда поднимаемся мы с Бойко, все почтенно замолкают. Ребята находятся в ожидании настоящего спектакля. Потому что где Бойко, там не театр… Там цирк. Но Макар сегодня явно не в духе. Я ожидаю увидеть след от подушки на его лице, но замечаю воспаленные после бессонной ночи глаза. Теперь он мне и вовсе кажется каким-то осунувшимся, потерянным и непривычным. А я думала, что взаимная любовь должна окрылять.

– С тобой все в порядке? – подивившись себе, спрашиваю я, когда мы стоим за кулисами.

– О чем ты? – настораживается Макар, приглаживая взъерошенные светлые волосы.

– Выглядишь так себе.

– Ты всегда щедра на комплименты, Макар. За это тебя все и любят.

– Нет, я серьезно. Ты не заболел?