Худшие подруги

– Сейчас посмотрим. Может, астрология подскажет, что происходит с моей дочерью, раз она сама не может этого сделать?

– Мам! – недовольно качаю головой. – Со мной ничего не случилось. И ты не веришь в астрологию.

– А ты снова худеешь, – кивает она на мою тарелку, где лежат огурец и горстка орехов на свежем салатном листе.

– Клетчатка и полезные жиры. Здоровый завтрак.

– У твоего отца завтрак, а у тебя… – и тычет в тарелку пальцем, – еда для птичек. У тебя мать – курочка? Ласточка? Гусыня или голубка?

– Нет, у меня мама психологический экзекутор. Интересно, чем они питаются?

– Тася! – вмешивается папа, а мы с мамой дружно хихикаем.

Мы всегда так общаемся, она играет роль строгой и жесткой родительницы, а я вредного саркастичного подростка. А может, мы и не играем. Иногда бывает и такое, что наши отношения никак не портит. Чувство юмора у меня мамино. Она понимает и чувствует меня с полуслова. И именно поэтому она целый месяц пытается мягко вывести меня на разговор, к которому я до сих пор не готова, потому что окончательно запуталась.

– Все, выезжаем, – строго говорит отец, поднимаясь со стула, и с грохотом, означающим, что его приказ не обсуждается, ставит тарелку в раковину.

Радуюсь его пунктуальности как никогда: сейчас она помогает мне в очередной раз соскочить с беседы о моем неестественном поведении. Потом… Лучше уж потом…

Шагаем с Глебом к крыльцу школы. Сразу замечаю, что последняя ступенька лестницы пустует. Сердце судорожно сжимается в груди, но я не подаю вида.

– А где Аля? Заболела? – спрашивает Глеб, тоже заметив отсутствие Макаровой на привычном месте.

Открываю рот, но ответить получается не сразу. Спроси меня месяц назад что угодно о Макаровой, я могла ответить не задумываясь, поскольку знала все. Где она. Когда придет. С какой прической, в каком наряде и с каким настроением. Но сегодня мы не списывались с утра. Да и не только сегодня. Мы, конечно, пытаемся притвориться, что ничего не изменилось. Но, блин! Изменилось. И я не знаю, что делать. Неловкость и напряжение между нами растут с каждым часом. И это фигня неубиваема. Причем каждый раз, когда мы пытаемся начать разговор, что раньше для нас было спасением от всех трудностей, он не длится и пяти минут.

– Вот же она, – говорит Глеб. – Ну ладно. Увидимся на тренировке.

– Ага. Давай… – отвечаю я, глядя на приближающуюся подругу.

Макарова ловко перебирает ногами, обходя лужи. Ее волосы собраны в высокий объемный пучок. Для меня это как нож в сердце.

– Привет, – говорю я, натягивая на лицо беззаботную улыбку.

– Привет, – отвечает она, немного запыхавшись. – Прикинь, проспала…

– Клевый пучок.

– Да… – Аля касается пальцами затылка и отводит взгляд. – Маня решила, что хочет стать парикмахером-стилистом. Тренируется. А у нас сегодня у женского состава должна быть примерка костюмов к постановке. Лучше заранее собрать волосы, а то без них останусь. Пуговицы и застежки – хуже криворуких парикмахеров.

Выдавливаю смешок, будто меня позабавила ее шутка. И раньше это было бы правдой. Но на самом деле хочется топнуть ногой и зарычать, сжав руки в кулаки. Ведь именно я всегда делаю ей пучки. Я! Почему она не попросила меня?!

– Идем? – киваю на главный вход. – Я сегодня делаю доклад по истории. Не хочу злить Рождественскую, а то опять завалит.

– Угу… – кивает Аля.

И даже когда мы оказываемся в коридоре школы, я чувствую, как за шею меня обнимает холодный ноябрьский ветер.

Девочки из команды по баскетболу с первых трех секунд определяют мое настроение, поэтому разумно обходят меня стороной и не заводят пустых разговоров. Переодеваюсь в спортивную форму и собираю волосы на макушке в тугую гулю. Мелкие пушистые кудряшки, словно насмехаясь, выпрыгивают из общей массы, и я с остервенением приглаживаю их ладонями, раздражаясь еще больше и вспоминая о прическе лучшей подруги.

Бред… Бред, бред, бред! Нет здесь ничего особенного. Когда я стала подозрительной и жадной на внимание? Ну сделала Маня прическу Але. Ничего страшного. Наоборот, нормально! Они сестры. Такое бывало и раньше. Но что-то меня цепляет. Душа клокочет и бьет в гонг, оповещая о скором разрушении привычного мира. Нельзя закрывать на это глаза. Нам нужно поговорить и решить проблему. Уверена, Аля копит в себе похожие эмоции. Мы ведь всегда были заодно. Так почему не можем все вернуть?

– Тась…

Резко поворачиваю голову. Хворова испуганно поджимает губы и протягивает мне синюю баночку. Тишина в женской раздевалке почти нереальная.

– Гель для волос, – поясняет Хворова. – Органический. Хороший состав. Мне сестра из Кореи привезла. Возьми.

Божечки… Что я творю? Еще немного, и начну бросаться на людей, которые просто хотят мне помочь. Точно нужно уже что-то делать!

– Спасибо, Карин, – отвечаю потеплевшим голосом и принимаю гель для укладки.

– Тась, ты в порядке? Мы за тебя переживаем.