Худшие подруги

Тася: «Я о тебе никогда не забывала. То, что мы становимся старше, не означает, что мы больше не можем дружить. В следующий раз, когда решишь играть в обиженку, просто позвони мне, и я вправлю тебе мозги. Извинения приняты, мой свежий хлебушек. Бла-бла-бла… Забить. Забыть. Подпись, печать, и все дела» *смеющийся до слез смайлик*

Глебка-Хлебка: «Представим, что ты тоже извинилась…» *смайлик с недовольной мордочкой* «И я прощаю тебя, королева сгущенки. Бла-бла-бла… Забить. Забыть» *улыбающийся смайлик*

На одну проблему меньше. Но что-то прям сильно легче не стало…

Аля

Лампочка в подъезде зловеще мигает, как в фильме ужасов. Я долго стою перед дверью квартиры, не решаясь нажать на кнопку звонка. Чувствую, как на глаза набегают непрошеные слезы.

Домой заходить не хочется. У меня совершенно нет настроения рассказывать маме о том, как прошло торжество. А ведь она точно захочет обсудить вечеринку Рыжиковой. Обязательно спросит, кто в чем был одет, кто с кем танцевал, что Насте подарили… Мы всегда обсуждаем такое, это что-то вроде нашей девичьей традиции. В другой раз я с удовольствием потрепалась бы с мамой, но только не сегодня… Сегодня свершилось непоправимое. На мой мир обрушилась буря, сметая все на своем пути и вонзая острые молнии в самое сердце… Мы с Тасей запали на одного парня.

Лампочка мигает в последний раз и гаснет. Я нащупываю кнопку звонка. Раздается негромкая трель, а спустя минуту распахивается дверь квартиры.

– Снова лампочка перегорела? – возмущенно шепчет мама. – Что-то ты сегодня рано! Одна?

– Одна, – тоже шепотом отвечаю я и захожу в квартиру.

Из кухни умопомрачительно пахнет свежей выпечкой – сладкими булочками с корицей. Из комнаты доносятся напряженный голос комментатора и папины возбужденные выкрики. Отец – бывший хоккеист, сейчас тренирует молодежную команду. День, когда по телевизору показывают хоккей, – священный день в нашем доме. В такие вечера мы папу не трогаем. Если любимый клуб проигрывает, мы всей семьей «несем траур».

Дверь в комнату Мани плотно закрыта. Наверняка смотрит своих любимых блогеров на «Ютубе». Вот и хорошо. Если бы еще и она полезла с расспросами в духе «Кто там был?» – я б с ума сошла!

Мама внимательно разглядывает мою расстроенную физиономию и наверняка догадывается: случилось что-то неладное. В машине дяди Антона я очень старалась делать вид, что все в порядке, но дома эмоции рвутся наружу.

Материнское выражение лица вмиг становится сочувствующим.

– Алечка, солнце, что с тобой?

Я резкими движениями скидываю ненавистные босоножки и быстрым шагом направляюсь в свою комнату. Падаю на кровать, не снимая жакета и нарядного идеально отутюженного платья, зарываюсь лицом в подушку и принимаюсь горько плакать, не боясь, что меня услышат родители. Мама осторожно прикрывает за собой дверь и садится рядом на край кровати. Она ни о чем не спрашивает: знает, что в конце концов я сама ей обо всем расскажу, когда придет время. Она лишь осторожно гладит меня по спине, и от ее ласковых прикосновений мне хочется рыдать еще громче.

Постепенно слез становится меньше, хотя мне казалось, что они никогда не закончатся. Едва я приподнимаюсь с кровати, как мама заключает меня в объятия.

– Ну-ну, доченька, все хорошо, – гладя меня по голове, повторяет она. – Все хорошо.

Я и сама понимаю, что катастрофы нет, но ранее неизвестные мне эмоции захлестывают. Впервые я испытываю вселенскую несправедливость! Ну почему? Ведь нам с Тасей нравятся совершенно разные парни! И я не смогу поступить так ужасно с Тасей, не стану встречаться с Олегом… Ах, если бы я знала об этой симпатии с самого начала!.. Ведь навоображала себе всякого, дура!

– Мама, – снова всхлипываю я. – Мам, я влюбилась… И Таська – тоже. В Олега. Он в нашей школе – новенький…

И не замечаю, как быстро и эмоционально рассказываю обо всем. А ведь планировала держать в секрете. Хотя теперь понимаю, почему психотерапия столь популярна. После того как я выговариваюсь, становится намного легче. Мы с мамой долго беседуем по душам и приходим к выводу, что смазливый новенький не стоит многолетней дружбы с Тасей Козырь. Умом-то я понимаю, но сердцем… Сердце предательски дрожит при каждом упоминании об Олеге, и слезы опять застревают где-то в гортани…

Ночью, когда в квартире уже погас свет, я долго ворочаюсь и не могу уснуть. Прокручиваю в голове сцену, которая произошла в кладовке. Вспоминаю, как Олег обнимал меня и гладил по волосам. И как вокруг пахло его парфюмом и цитрусовыми.