Хулио Кортасар. Другая сторона вещей

Что осталось в его памяти от Бьянки, директрисы средней школы Чивилкоя, – такой авторитарной дамы, реакционерки, с невыносимым характером; помнил ли он о том, что случилось с нунцием Серафини, об Эрнестине Явиколи, бросавшей на него взгляды, полные платонического восхищения, или о Сорделли, который называл его «мерзкий безбородый»; что стало с Мечей Ариас, с Кокаро, с Серпа и остальными? Существует ли еще школа Марпано Акосты, с крыльцом в пять ступеней, арочным входом и сводами портала и с флагом, развевающимся над балконом; где Хасинто Кукаро и вечерние возвращения на автобусе, долгие и грустные, на автобусе, который привозил его в Вилья-дель-Парке; а по дороге – продавцы медовых пряников, которые неторопливо расходились по домам, неся пустые в этот час подносы; скудно освещенные фруктовые лавки, киоски (мятные пастилки, брелоки для ключей, разные мелочи, дешевые игрушки, сигареты, расчески, газовые зажигалки), кинотеатры с непрерывными киносеансами, а то и дождь, монотонный и мелкий, который сыплет брызгами в оконное стекло. Помнил ли он что-нибудь о героическом заточении в Мендосе? Что стало с блаженным, с великим блаженным Музитани, с незрелыми надеждами тех дней?

Он умер 12 февраля, в воскресенье. Рядом с ним были Аурора Бернардес и Луис Томазелло, вернейшие из верных, а также Саул Юркевич. По словам Томазелло, Кортасару очень не нравилась больничная палата, потому что ее окно выходило в пустой двор, где была ограда соседнего с больницей полицейского участка, и поэтому он умер, отвернувшись к противоположной стене. Омар Прего, навещавший его несколькими неделями раньше, рассказывает, что Кортасар признался, как ему хотелось увидеть деревья.

Его смерть, которая даже для друзей была неожиданной, потрясла многих, тоже друзей, но не таких близких. Так же восприняли его кончину и многочисленные читатели.

Андрес Аморос, занимавшийся изданием романа «Игра в классики» с толкованиями и комментариями, был одним из таких друзей (в большей степени он был его другом по переписке), которых обескуражила эта новость, поскольку он не знал, как глубоко и серьезно поразила Кортасара болезнь. Он рассказал нам в Мадриде в июне 2001 года, как за два года до этого он предложил Кортасару несколько необычное издание романа, с объяснениями и толкованиями текста: