Хвала и слава. Книга третья

В эту минуту, словно желая уличить Ройскую во лжи, в передней появилась Геленка.

Она вся цвела от свежего сентябрьского ветра, волосы рассыпались по плечам. Увидев Валерия, девушка остановилась.

— Ну, и Геленка здесь с матерью, — добавила Ройская, словно заканчивая предыдущую фразу, но при этом покраснела.

Валерек протянул Геленке руку. Геленка нерешительно поздоровалась с ним.

— Вижу, вижу, — медленно проговорил Валерий, — вижу, что это Геленка, хоть она и очень изменилась, настоящая панна стала, — обратился он к матери, — и очень красивая панна.

— На отца похожа, — заметила Ройская, лишь бы что-нибудь сказать.

Валерек усмехнулся.

— Может быть, совсем немножко. Но только гораздо красивее.

Он в упор, бесцеремонно рассматривал девушку.

— А я и не знал, что панна здесь, — с преувеличенной почтительностью продолжал он.

— Да, приехала, — сказала Геленка, — и, наверно, останусь здесь на некоторое время…

Она остановилась, заметив по лицу Ройской, что сказала что-то лишнее.

В эту минуту в дверях зала появился немецкий офицер. За ним неуверенно следовал Анджей. Офицер говорил по-французски с очень твердым акцентом.

— La guerre est finie [1], — сказал он. — Я убеждаю этого молодого человека, что надо изучать немецкий язык. В Польше очень немногие знают немецкий! — многозначительно добавил он, глядя на Валерия. — Ну как, едем? — Вопрос был задан по-немецки.

— Да, да, — подтвердил Валерек, демонстративно «пожирая глазами» Геленку, — едем.

— Мне было очень приятно, — обратился офицер к пани Ройской. — Надеюсь, вам не потребуется наша помощь. Но если… Впрочем, я не знаю, надолго ли я в Седлеце.

Ройская не ответила и молча подала офицеру руку — на этот раз она вынуждена была это сделать. Валерек попрощался со всеми с большой сердечностью, что было для него весьма необычно. И это не на шутку встревожило Анджея. Ему сразу вспомнились каникулы. Но Валерек похлопал его по спине и сказал дружески:

— Ну, ну, держись, Анджей. И выкинь из головы всякие глупости!

Провожая гостей на крыльцо — даже сейчас он не мог пренебречь установленным обычаем, — Анджей думал: «Валерий предупреждает, чтобы я не думал ни о каких глупостях… Значит, наверняка уже есть такие, которые об этих «глупостях» думают».

— La guerre est finie, — повторил немецкий летчик, усаживаясь в свой автомобильчик и дружески махая рукой стоящему на крыльце Анджею.

Анджей не выдержал и ответил язвительным вопросом:

— Vous le croyez, monsieur? [2]

Усевшись в машину, Валерек хотел было что-то сказать, но водитель рванул с места, и он так и остался с открытым ртом.

«Не к добру этот приезд», — подумал Анджей, но тетке ничего не сказал.

— О чем это вы говорили в зале? — спросила Ройская, когда Анджей вернулся в дом.

— Уговаривал меня изучать немецкий, только и всего!

Однако пани Эвелина почувствовала, что Анджей что-то скрывает.

V

Сентябрьское утро выдалось погожее, но было уже совсем по-осеннему свежо. У крыльца стояла повозка, щедро устланная соломой и покрытая мешками. В повозку запрягли пару упитанных гнедых. «Слишком упитанных», — недовольно заявил Анджей. Но возвращающихся в Варшаву было еще немного, и Спыхала уверял, что им не угрожает опасность лишиться лошадей и не придется подвозить попутчиков.

Никаких вещей они с собой не брали. Все чемоданы Оли и Геленки остались в автомобиле Голомбека. Анджей не взял с собой из Варшавы ничего — в Пустые Лонки он шел пешком. Спыхала садился в экипаж Ройской «в чем был». Только один Ромек захватил кое-что. Ну и, конечно, были в повозке две корзинки со съестными припасами в расчете не только на дорогу, но и на первые дни жизни в Варшаве. Кто знает, как там сейчас с продовольствием, наверно, лучше не стало.

— Все это выглядит очень романтично, — сказала Геленка, стоя на крыльце, — но не лучше ли все-таки взять у тети машину? Были бы в Варшаве через два часа.

Анджей, поправляя под сиденьем мешки с овсом, сказал:

— Тебе хорошо говорить — машина, машина! Конечно, лучше было бы, но для машины нужен бензин, а у тети бензина уже нет. Достать где-нибудь по дороге — об этом не может быть и речи. Откуда сейчас взять бензин? Если где и остался, так немцы наверняка забрали.

— В самом деле, — сказала Геленка без улыбки. — Ты иногда рассуждаешь даже логично.

— Ну, Геленка, едем с нами, — сказал Ромек, усаживаясь на соломенных «козлах».

— Знаешь, что-то нет охоты, — ответила Геленка. — Уж очень скучная будет поездка…

— Боюсь, как бы она не оказалась слишком веселой, — заметил Анджей.

Геленка пожала плечами.

— Тетя тоже уговаривала меня ехать, но мама не согласилась, — добавила она вдруг как-то очень многозначительно. — Непременно хочет, чтобы я осталась.

Анджей вначале не обратил внимания на ее слова, но Геленка вздохнула совсем «по-взрослому», и он, оторвавшись от дела, взглянул на нее.

— Что это с тобой сегодня? — спросил он, нахмурив брови.

— А у тебя вид такой, словно ты на пикник собрался, в лес, — лениво сказала Геленка. — Вы совсем как дети.

— Дети или не дети, — сказал Ромек, — но что все это может кончиться походом до лясу [3] — это наверняка.