Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)

Поступив в институт, я поспешил разочароваться. Во-первых, образование. В то время как одногруппники с радостными криками неслись к преподавателю с зачетками, только что пообещавшему всем автоматом пятерки, я с прискорбным выражением лица и в умирающей позе полз последним. Я хотел сдать экзамен. Я готовился к нему.

В кафе меня ждет Аня. Она о чем-то хочет поговорить наедине.

Хотя еще обиднее обстояло дело с одной дисциплиной. Преподаватель отказался учить нас, сказав, что сия дисциплина бессмысленна, мол, сами на практике все поймете.

Давайте зачетки.

Сделаем вид, что я вам преподавал, а вы молодцы.

Всем пять.

То была важная дисциплина. Правовые основы журналистики.

Во-вторых, специфика профессии. Оказывается, журналисты не так уж много зарабатывают. А те, кому деньги текут рекой, долго не живут. Хотя еще меньше живут те, кто пишет и говорит правду.

Журналистика — не профессия, а образ жизни. Быть журналистом опасно. Я про настоящих журналистов, а не про тех лижущих зад верхушке власти.

Еще я мечтал стать писателем, даже определился с университетом. Но переезжать в Москву ради учебы в литинституте посчитал глупой затеей.

Уютное кафе открывает передо мной двери. Атмосфера царит романтическая, звучит Аврил Лавин. Нахожу Аню за восьмым столиком у широкого окна.

Когда, сняв куртку, сажусь напротив нее, она делает мне замечание:

— Ты мог бы мне сообщить, что весь день проведешь у Насти. Я пошла бы с тобой.

Хватаю меню, сразу перехожу в раздел безалкогольных напитков.

— Роллы уже заказала. Хочу с тобой поговорить о Владе.

Я мычу. Мол, ясно.

Заиграла песня «Move Along» группы The All-American Rejects. Если бы не тема разговора, я ловил бы кайф от царящей в кафе атмосферы.

— Он сегодня весь день не желает вылезать из комнаты. Играет что-то грустное на гитарке и поет. От его песни аж кошки на душе скребут.

— Ну, здорово. Парень поймал момент и решил развлечь себя.

С энтузиазмом жму кнопку вызова официанта.

— Я просила открыть дверь, поговорить со мной, но Влад сказал, что занят. Он даже ничего не готовил. Пришлось варить борщ самой. Ты чем-то его обидел? Он же ранимый!

Вот. Теперь вижу, что Аня рассержена. Не столько на меня, сколько на саму ситуацию. Она не любит, когда ей что-то непонятно, когда попытки изменить ситуацию оказываются неудачны.

Она продолжает:

— Макс, я знаю, что ты не сильно расстроен раком. Ты всегда умел адаптироваться, принимал любые резкие изменения в жизни мгновенно. И рада, что у меня есть такой позитивный друг, как ты.

Заказываю марокканский чай у подошедшего официанта.

Подруга берет мои ладони в свои и приподнимает их.

Аня Матвеева, она же Анна Эванс, — подруга с детства. Ей известно многое, даже, пожалуй, больше, чем другим моим лучшим и преданным друзьям.

— Но у Влада после Юры остался только ты. У него больше нет лучших друзей. Как ты думаешь, что он чувствует? Поговори с ним, скажи, как он для тебя многое значит. В первую очередь он хочет услышать именно это. А ты, как был упрямым болваном, таким остался, не можешь уделить хоть немножечко времени только ему!

Подруга разжимает ладони. Принесли роллы и чай. Один горячий ролл с помощью палочек отправляется в путь к желудку Ани. Жуя, Аня озаряется идеей:

— А еще можешь дать ему послушать «Время» Tracktor Bowling.

— Держи, чтоб никто не видел!

Продавщица заговорщицки сунула в карман моей олимпийки пачку сигарет. Без тени улыбки, без намека на позитив я выдавил:

— Спасибо.

И вышел из магазина.

Перебежал дорогу в неположенном месте, прислонился к мокрой от дождя желтой стене больницы.

Нижний Новгород, улица Минина, почти восемнадцатилетний парень со шрамами на лице и руках закурил сигарету.

Моя последняя госпитализация. Больше не хочу. Зачем скрывать шрамы, если без них забываешь о сделанных ошибках?

Не доверяй, Макс, никому. Не доверяй. Сколько раз буду твердить это? Сколько не прислушаюсь?

Нижний Новгород теперь мне не дом. И Юра мне не друг. И Катя 3.5. И Андрей. И все-все-все. И уж тем более Влад.

Фигура Лиса приближалась ко мне ближе и ближе. Оказавшись рядом, вспотевший в спортивной одежде парень хлопнул меня по плечу.

— Юра… Где?

Я выдыхал дым. Не отвечал.

— Депрессуешь?

С врагами не разговариваю.