Хватит ныть. Начни просить

Ксантее было двадцать два, она работала в книжном магазине, не хотела заканчивать колледж, организовывала инди-рок шоу в прачечных, писала музыку для различных инструментов и подрабатывала живой статуей в белом гриме, старом сарафане и раздавала цветы. Я пришла посмотреть на нее за несколько дней до этого, она выступала на Флиндерс-стрит, я наблюдала со стороны, как ее игнорировали, дарили любовь, игнорировали и снова дарили любовь. Когда я наконец положили деньги в шляпу, мы обменялись заговорщическим взглядом – секретное общество статуй. Я гордилась ей. На вечеринке мы поделились историями о нелегкой жизни статуй, она рассказала, как к ней приставали пьяные извращенцы, и как однажды девушка сильно ударила ее флейтой по ребрам. Она стерпела это. Как и я.

Она села рядом с Самантой и заказала кофе, и мы объяснили ей всю суматоху по поводу Торо и пончиков. Ксантея сказала, что ей это очень знакомо. Она только начала устраивать небольшие выступления и не знала, как справиться с бизнес-стороной.

– В Перте мне предлагают устраивать все эти выступления, они предлагают мне реальные деньги за мои глупые песни, не очень много, но я думаю, что не могу взять деньги… пока. Думаю, я не готова. Тем более я же не состою в группе. Я одна.

Я поняла, что Ксантея пыталась сказать по поводу группы. Брать деньги от имени группы, компании – чего-то большего, чем просто ты, – это не одно и то же, как если ты берешь деньги только для себя.

Когда я перестала играть где-нибудь как-нибудь между шоу и создала The Dresden Dolls с Брайаном, я почувствовала большую разницу между тем, когда я просила людей послушать меня и мои песни и помогать мне-мне-мне, и тем, когда появилась группа. Ты испытываешь совершенно другие ощущения, когда протягиваешь диск, на обложке которого значится имя Аманда Палмер, нежели когда ты можешь сказать:

– Я состою в группе, вот наш диск.

Один чувствуешь себя эгоистом, а с кем-то – настоящим.

Прямо перед тем, как я встретила Брайана, я начала писать на своих флаерах «Аманда Палмер и Пустота». Я подумала, что технически с этим нельзя было не согласиться. Моя группа помощников состояла примерно… из никого. (Не я одна так сделала. См.: Marina and the Diamonds, Tracy and the Plastics[30].)

Я обнаружила, что недавно эта тема подверглась исследованиям, и неудивительно, что это по большей части женская проблема.

В 2010 году выпускница факультета управления Эмили Аманатулла провела исследование, в котором мужчины и женщины должны были обсуждать начальную зарплату в разных ситуациях.

Когда женщины просили за себя, то их зарплата в среднем составляла семь тысяч долларов, что меньше, чем у мужчин. Но когда они просили за друга, то уровень зарплаты совпадал с тем, что просили мужчины. Аманатулла выявила, что женщины беспокоятся о «сохранении репутации», о том, что более высокая зарплата может «нанести вред их репутации». Другое исследование показало, что этот страх оправдан, так как менеджеры женского и мужского пола скорее всего не захотят работать с женщинами, которые требуют большую заработную плату во время собеседования.

С другой стороны, когда они говорят от имени кого-то, они высказывают более высокие ожидания. Вывод? Женщины – отличные посредники. Им неудобно использовать свои навыки в переговорах для себя, но они с легкостью могут это сделать от имени кого-то.

– И еще, – сказала Ксантеа, вздыхая, – у меня есть друзья, которые выступают намного больше, чем я, которые всерьез этим занимаются и выступают каждые выходные. То есть я понимаю, о чем ты говоришь. Но это нечестно.

– Что значит, это нечестно? – спросила я. – Они предлагают тебе деньги, потому что им нравишься ты… и твоя музыка, правда?

– Я просто хочу сказать… что существует порядок вещей – последовательность, – сказала она с прискорбием и виновато посмотрела на меня и на Саманту. – Я нахожусь не на том уровне, чтобы позволить себе, ну знаешь, принять деньги.

Мы обе посмотрели на нее и сказали в унисон:

– Ксантея. Возьми пончики.

* * *