Хватка (СИ)

       Переводчик, судя по всему, не имел намерения надолго затягивать с беседой. Не дожидаясь, когда хозяин его догонит он, едва дойдя до дальнего края скамьи, тут же уселся на серую, треснувшую доску и, недвусмысленно окидывая соседские дворы придирчивым взглядом, достал из бокового кармана френча красивую пачку и, вынув из нее тонкую, аккуратную цигарку, предложил деду Моисею закурить. Старик отказался, закряхтел, мостясь на скамейку, будто курица на насест, а сам попутно обдумывал то, как бы это не сболтнуть чего лишнего немецкому переводчику.

       — Что ни говори, — стараясь расположить к себе важного гостя, наконец, завел простую, и задушевную беседу дед Бараненко, — а сколько б не дал тебе Бог здоровья, к старости он спросит за каждый тот раз, когда что-то делал через силу. Вот же черт, как сегодня хватает за спину. Опять к ночи, надо полагать, гроза ухнет. Чуют старые кости непогоду…

       — У Вас был выбор, Моисей Евдокимович, — закуривая, продолжал выискивать что-то глазами в соседских заборах переводчик, — не уходили бы, остались с родичами супруги и не пришлось бы рвать жилы на коммунистов. Ну, пошумел бы немного отец. Ведь младшая сестра вашей глубоко уважаемой Марии Евгеньевны осталась в отчем доме, хотя и вышла замуж за простого механика порта в Одессе. Евгений Владимирович, наверное, помня урок с непокорной Марией, на примере Аннеты решил больше не искушать судьбу и смирился с выбором младшей дочери.

       Старый Бараненко даже задержал дыхание:

       — Мы про то ничего не знаем, пан, — с трудом выдавил он из себя, — а что до моих жил, то я их и при панах тоже рвал — будь здоров. Вот же, …вести какие. Аннета? Отец Марии? Хм, нет, пан Юзеф, мы про них ничего не знаем.

       Переводчик, наконец оторвавшись от острозубых соседских заборов, глубоко затянулся сигаретой, и только после этого посмотрел в выцветшие глаза старика:

       — А вы много чего не знаете, Моисей Евдокимович…

       — А оно нам надо, — оглаживая окладистую бороду, осторожно спросил дед, — знать все это, а, пан?

       — Думаю, теперь будет надо, — ответил переводчик.

       — А на кой?

       Пан Юзеф выдохнул тонкой струйкой сигаретный дым и, осматривая уменьшающийся на глазах окурок, заметил:

       — С чего-то же вы все вспомнили то, как должно обращаться к господам? Ведь не забыли еще? Мне говорите «пан», майору Ремеру «господин офицер». Такое ходовое слово, как «товарищ» как-то вдруг стало забываться, правда?

       — Хо-го, — хитро прищурился дед, — так за того «товарища» зараз самое меньшее, это можно по зубам получить от гитлеровых солдат.

       — И не только поэтому, старик, — докурил окурок и втоптал его в траву переводчик, — просто вы прекрасно понимаете, что коммунистам пришел конец. Долгих двадцать пять лет хватило людям на то, чтобы понять: большевикам нечего предложить народу, кроме голода и нищеты. Всех их достижения можно отметить только одним словом «безысходность», что впору писать золотыми буквами рядом с серпом и молотом на их красном, пролетарском флаге.

       Вдумайтесь, разве так ведет себя на своей земле настоящий хозяин? Мне доподлинно известно, насколько разрушительна политика большевиков по отношению к своим же гражданам. Ну разве умно? Работаешь хорошо на красных? Отдай в коммуну все, что вырастил, подели с другими. Корми своим горбом тысячи нищих и бездельников, коих коммунисты сами и расплодили. А ежели работаешь плохо — сам станешь нищим и бездельником. Люди просто потеряли всякий смысл трудиться, разучились это делать. У них нет перспективы.

       — Чего нет? — Не понял старый Бараненко.

       — Будущего, — пояснил пан Юзеф. — Но я не хочу, чтобы вы питали каких-то особых иллюзий по поводу того, что вам может дать Германия, твердо ступившая на эту землю и сбившая с ног проклятых коммунистов. У них, в отличие от большевиков, никто не содержит бездельников. Закон для всех один: «трудишься хорошо и получай хорошо».

       В свое время, для того, чтобы поднять страну с колен, фюреру часто приходилось прибегать к непопулярным, порой даже жестоким методам, но. Зато это позволило избавиться от всего лишнего, сплотить нацию, дало людям возможность понять, что только честный труд позволяет добиться многих земных благ. Ни липкие сети религий, не обещания светлого коммунистического будущего, понимаете? Только оно, вполне осязаемое божество простого, честного труда, которым должны заниматься все. Политика Германии показала, что стоит хоть немного надавить, и весь этот бесполезный людской шрот сразу же высеивается на тонком сите истории. Всех этих либеральных бездельников и болтунов нужно беспощадно смывать или выбрасывать вон! Они бесполезны и даже вредны. Государство должно иметь здоровое тело. Скоро придет время, и ваши дети прочтут об этом в школах, изучая, говорю это без всякой лести, очень умную книгу «Mein Kampf».

       Доказательство того, что отображенные в ней мысли о здоровой экономике, вреде политики сопливых либералов и многом другом состоит в том, что Германия за одно десятилетие не просто поднялась с колен, а стала настолько сильна, что, неся свою просветительскую миссию, двинулась на Восток.