Хватка (СИ)

       Винклер задумчиво курил. За те дни, что они провели в Легедзино, он здорово сдружился с этим образованным, начитанным офицером. Что и говорить, в данный момент трещал по швам его долг сотрудника секретной службы, обязывающий Фридриха немедленно докладывать наверх и изымать из рядов армии тех, кто особенно углубляется в подобного рода рассуждения. М-да, многого, …очень многого Ремер не знал, а потому делал свои идущие вразрез с решениями командования выводы. Его пытливый ум удивительным образом чувствовал — пробелы в поступающей сверху информации есть.

       — Жаль, Эрих, — произнес, наконец, Винклер.

       — Чего Вам жаль? — не понял майор.

       — Мне жаль, что я не могу дать вам достаточно информации по этому вопросу, — пояснил гауптман, — Вам просто придется поверить мне на слово. Можете быть уверенным: и в этом вопросе все взвешено и выверено.

       Спокойно, я подчеркиваю, Эрих, спокойно выполняйте то, что от вас требуется и отбросьте все эти смешные фантазии о том, что евреи завоюют какую-то страну к 1949 году. Мы сделаем все, чтобы в ближайшие пять лет их осталось на Земле не более трех процентов от того, что проживает сейчас. Сами подумайте, где им будет взять силы завоевать хоть кого-то? Все места, мой друг, из которых их изгоняли, уже надежно обжиты: и Египет, и Палестина, и…, страна запретов Йемен. А что касается вашего непонимания последних циркуляров, то лично я, как другу, Ремер, могу лишь настоятельно посоветовать не стараться что-то понимать. Командуют делать так — делайте! Да, не спорю, это грязная, но, поверьте, в немалой степени это еще и необходимая работа…

       В этот момент взвизгнули разбухшие от дождя входные двери и в темном тамбуре на короткое время появился свет:

       — О, господин майор, простите, — входя и стряхивая с солдатской накидки на сухой и пыльный пол целый водопад, извинялся Юзеф, — по дорогам текут настоящие реки. Мы опоздали…

       — Ничего страшного, — все еще обдумывая услышанное, ответил Ремер, — мы с гауптманом провели время …за интересной беседой, господин Калужинский. А я смотрю, вы не один?

       Винклер только сейчас разглядел, что позади массивной фигуры поляка прячется кто-то еще. Накрывшись с головой куском мокрого брезента, незнакомец не торопился открыть свое лицо.

       «А ведь Ремер хитрец, — наблюдая за вошедшими, подумал Винклер, — ведь сам вызывал старшего от еврейской общины, а тут так искренне удивляется, «кого это привел помощник»?

       И Юзефа он называет «господин» и по фамилии тоже не просто так. Наверняка, чтобы добавить веса авторитету поляка. Евреи, а через них и селяне очень скоро будут знать, что майор относится с уважением к переводчику. Да и фамилия старинного дворянского рода Калужинских возможно еще не забыта на этих землях. Видя, как Ремер доверяет поляку, Юзефа будут побаиваться и слушать, а майору вскоре можно будет отдавать распоряжения, лежа на кровати. Умно…».

       — Это Леонид Круцко, господин майор. — Возвышаясь позади приглашенного, и легонько подталкивая того к центру зала, отрекомендовал гостя помощник. — Должен признаться, у меня возникли …, — поляк замялся, — некие проблемы с тем, чтобы их община, наконец, определила кого-то из старших для разговора с вами.

       — Что так? — Удивился Ремер. — Обычно в любой, даже самой малой группе «избранного народа» всегда есть и духовный, и светский руководитель. Выходит, Юзеф, одно из двух: либо они не уважают моего помощника, …либо, что скорее всего, они выстроились в очередь?

       — Нет, — заметно багровея и бросая колючий взгляд на окаменевшую перед его носом макушку гостя, криво улыбнулся Калужинский. — Дело обстояло иначе. Я, еще вчера вечером, по совету помогающих нам односельчан, пошел к указанному ими дому, где проживает самая большая и уважаемая семья евреев.

       Считаю нужным сказать, господин майор, приняли меня там весьма своеобразно. Как в сказке Вильгельма Гауфа «Еврей Абнер, который ничего не видал». Передо мной ломали комедию и как только могли тянули время, да, Круц?

       Еврей, слыша свою настоящую фамилию, дернулся.

       — И, тем не менее, — продолжал Калужинский, — пока кто-то из родичей Круца бегал куда-то, а я, между прочим, видел это в окно, пока кто-то из шептался в соседней комнате, я нашел в себе силы добиться того, чтобы откровенно валяющие дурака евреи сегодня утром выделили на прием к вам кого-нибудь из общины.

       Лейба, — Юзеф нагнулся к мелко дрожащему брезенту, покрывающему голову приглашенного, — вам передали мою вчерашнюю просьбу? К сожалению, я не помню, были вы там или нет. Так вот, я — помощник майора Ремера, настаивал вчера на том, чтобы тот, кто придет к нему на прием, взял с собой список всех евреев, проживающих в селе от мала до велика. Вы принесли этот список?

       Лейба медленно обернулся и поднял взгляд на Калужинского. Поляк повторно начал багроветь.