Хватка (СИ)

       — Да уж, — улыбнулся Ремер, — нам повезло больше. Дело в том, что в штабе каким-то образом оказался большой комплект фотопортретов. Жаль только, что за исключением главного фото, все были в одном экземпляре. Вот мы, пользуясь случаем, и разгрузили местный отдел пропаганды. Кому-то достался рейхсфюрер Генрих Гиммлер, кому-то рейхсляйтер Мартин Борман…, а мне доктор Геббельс. Но, это все отвлекающие детали, простите меня, Винклер, я бы хотел перейти к делу.

       — Слушаю вас, — с готовностью ответил гауптман.

       Ремер положил перед собой фуражку, пригладил волосы и встал:

       — Винклер, — майор подошел к окну, не решаясь сразу задать интересующий его вопрос. — Я хочу спросить вас. …Скажу сразу, дело это весьма щепетильное, а обратиться за разъяснениями мне больше не к кому. К тому же, я уверен, что у вас информации и опыта гораздо больше, чем у кого бы то ни было из пехотных офицеров. Так вот, вам конечно же, известно, что перед теми, к кому отношусь я и кого штабные порой называют «Punkt im Gelande», руководство ставит всякого рода задачи. Их список достаточно обширен: от простых, хозяйственных до самых глобальных, разумеется в лишь рамках контролируемого региона. Собственно говоря, для обеспечения выполнения этих задач мы и поставлены, но порой…, — Ремер снова запнулся.

       — Вы можете не стесняться, Фридрих, все останется между нами, даю слово, — понизив голос, заверил гауптман.

       — Тут такая ситуация…, — тянул с решением майор, — некоторые секретные директивы…, я их просто не могу понять.

       — Например?

       — Ну вот, …хотя бы сегодняшний случай. Вчера я, исполняя одно из «грифовых» распоряжений, через своего помощника Юзефа вызвал к себе старшего еврейской общины этого села. Хорошо, что они опаздывают, давая нам возможность нам поговорить. Я опущу некоторые детали бумаги, циркуляр все же секретный, но …не могу не спросить: вы знакомы с июльским документом по евреям?

       Винклер не торопился с ответом. Несколько секунд он молчал, после чего неторопливо расстегнул верхнюю пуговицу кителя и только тогда ответил:

       — Знаком. Наверняка и вам известно, майор, что практически все из секретных распоряжений проходят через нас. Иначе просто не может быть, поскольку группы зачастую оказываются в таких ситуациях, что незнание некоторых секретных циркуляров может стоить нам жизни. Но ведь июльский документ по евреям уже четвертый…

       — Все верно, — согласился Ремер, — ровно столько нам и доведено для исполнения.

       — Странно, — удивился командир специальной группы. — Что там не так? Лично для меня все понятно.

       — А для меня нет, — признался майор, — потому и хочу поговорить с вами, получить какие-то разъяснения.

       — Спрашивайте…

       Эрих Ремер вынул из кармана сигареты, вытряхнул и прикурил одну из них, а пачку бросил на стол, предлагая таким образом закурить и Винклеру:

       — В опросных листах для евреев…, — выдыхая к потолку табачный дым, начал излагать суть своего вопроса майор, — столько пунктов… Скажите, а к чему задавать им столько вопросов? Вам не приходилось читать наши докладные по проработке еврейского вопроса? То, что мы там отображаем, просто цирк. Но, — признался Ремер, — и это было еще было терпимо. Последнее же распоряжение…

       Я от него впадаю в ступор! Что может значить пункт: «лично отбирать и отправлять в Германию самых сильных, здоровых, чистокровных евреев, способных к воспроизведению потомства»? Хочу напомнит, коммунисты уже делали что-то подобное, отправляя неугодных за Урал. Ни к чему хорошему это не привело. Зачем нам повторять эти ошибки? Мы победители. Кто нас будет судить? Собрали это змеиное племя, вывели в лес и расстреляли! Какой смысл тратить столько сил и времени?

       — Эрих, — предчувствуя непростую беседу, потянулся к сигаретам и Винклер, — Вы ведь внимательно читали документ?

       — …И не раз, — с раздражением ответил тот.

       — Чудесно. Тогда Вы не можете не помнить, что там четко сказано: «признанные непригодными для транспортировки — полукровки, старики, больные и так далее, должны быть уничтожены на местах, без транспортировки». Что Вас не устраивает?

       — Отбор, — внезапно вспылил, обычно спокойный майор, — это чертово густое сито, через которое нам всех их надо будет просеять! Я просто не могу понять, зачем это делать?

       Если бы я не знал политику Германии в отношении евреев, то подумал бы черт-те что. Складывается впечатление, что их хотят согнать со всей Европы в одно место. Там тщательно перебрать, как семена. Ну, а дальше… Я не знаю, что дальше, — признался вдруг майор. — Но ради смеха осмелюсь предположить нечто совершенно фантастическое. Скажем, к году 1949-му, когда мы уже твердо обживемся в России, их, евреев, где-то соберется столько, что сгруппированный нами и, прошу заметить, их имеющий отменное здоровье кагал, впору будет отправлять завоевывать, а после обжавать какую-нибудь страну.

Кто там их издревле притеснял? Египет? Можно попробовать. Или лучше государства послабее: Саудовскую Аравию, Палестину или какой-нибудь Йемен…