Хватка (СИ)

       О, в тот момент, когда рассуждения майора коснулись литературы и чтения, он глубоко и с сожалением вздохнул. Сказать одной скупой фразой: «Эрих Ремер любил читать», означало не сказать ровным счетом ничего.

       Он всегда читал взахлеб, читал с детства, все свое свободное время. Это происходило беспрерывно до тех пор, пока, в огромном списке литературы он, сначала просто из любопытства, а потом уже и с интересом не углубился в смысл статей и работ лидеров Национал-социалистической немецкой рабочей партии, благо дома, у отца, этого материала было всегда предостаточно.

       Вскоре Эрих стал вместе с отцом посещать их собрания, и вошел в круг активных членов одной из ячеек. Его так вдохновляло: стоять у порога событий, переворачивающих окружающий тебя, затхлый мир к чему-то непонятному, но бесспорно лучшему. Молодой Ремер был просто уверен в том, что эти события обязательно будут отображены в современной литературе, иначе просто не могло и быть, а это значило, что он должен был сделать все, чтобы в этом участвовать. Время шло, Эрих все больше увлекался общественной деятельностью, что несомненно шло в ущерб его любимому занятию.

       Потом началась военная служба: Франция, Дания, Польша и, не идущая ни в какое сравнение со всем этим Россия. Впрочем, если говорить откровенно, сейчас, когда ритм боевых событий сменился с безумного кавалерийского галопа, на расслабленный шаг дремлющей лошади, Эрих легко мог себе позволить чтение, но прибывшая несколько дней назад особая группа всячески его отвлекала по вечерам от книг и газет.

       Вот уже который день они, пользуясь тем, что непогода не позволяет заниматься курганами, каждый вечер приглашали его в компанию: поиграть в карты, покурить, поговорить и, разумеется, выпить.

       О, как же трудно было майору сегодня просыпаться, но, как лицу должностному ему требовалось всегда блюсти порядок и пунктуальность. На сегодняшний день у Ремера были намечены дела, коим не имели права помешать ни дурное самочувствие, ни утренний дождь.

       Майор, проживающий в одном доме с переводчиком Юзефом, а также солдаты армейской разведки Отто Гафна вместе с командиром, были расквартированы вблизи Правления. Как уже говорилось, в самом Vorstand, в боковой комнате, где стояли пустые советские сейфы из-под каких-то картотек, жили только офицеры специальной группы.

       Исполнение секретных директив командования никто не мог отменить, будь они хоть трижды противоречивы, поэтому, для исполнения одной из них еще вчера Эрих Ремер распорядился вызвать к себе для беседы кого-нибудь из представителей евреев, проживающих в Легедзино.

       В «приемной» было пусто. Так майор называл тот самый зал заседаний, в котором на похожем на сцену возвышении в виде литеры «Т» были установлены два длинных, дощатых стола, сидя за которыми он частенько принимал местных посетителей, доносящих до его сведения важную информацию о своих соседях и односельчанах вообще. Юзеф с приглашенным главой еврейской общины задерживался.

       Где-то в глубине коридора были слышны глухие голоса команды Винклера. Ремер, стараясь шагать так, чтобы его приближение было слышно, прошёл краем зала, и вскоре добрался до тонкой двери гостей. Бодрые возгласы офицеров, доносящиеся из-за нее, говорили о том, что вся их веселая компания уже давно бодрствует. Эрих постучал и толкнул сворку:

       — А вам все нипочем, — снимая фуражку и пригибая голову так, чтобы не задеть ей низкую для его роста перекладину, с наигранным укором заметил майор и вошел, — где вас, черт возьми готовят к подобному? Должен признаться, что лично у меня в голове стоит такой звон, будто я спал под церковным колоколом.

       — Не судите себя строго, Ремер, — хмуро поприветствовал его гауптман, — мы все сегодня спали в одной «церкви». Наверное, нам все же придется поменять поставщика шнапса…

       — Или хотя бы начать пить его меньше…, — тихо заметил лежащий у дальней стены медик группы.

       — Не слушайте его, — отмахнулся Винклер, — я так понимаю, что вы пришли по тому делу, о котором мы вчера говорили? Или…

       — Да, — кивнул майор, — так и есть. Думаю, ваш опыт, гауптман, мне может сегодня здорово пригодиться. Вы …могли бы выйти и выслушать меня? Или у вас дела?

       — Какие дела? — намекая на плохую погоду, кивнул в сторону окна Винклер. — Дождь зарядил еще с ночи, все опять развезло. Весь деть будем валяться в этих чертовых пружинных кроватях. Спасайте нас от скуки, Ремер, не то мы сдуреем в этой каморке…

       Они вышли в зал, где по-прежнему было пусто и только флаг Германии да, расположенные позади него на стене портреты фюрера и доктора Геббельса молчаливо взирали на их передвижение к столу.

       — Два портрета, это хороший улов, — пошутил, кивая на стену Винклер, усаживаясь за стол напротив хозяина «приемной», — обычно для малых сел раздают лишь увеличенную карточку фюрера и флаг.