Хватка (СИ)

       — Обер-лейтенант, — обернулся к нему гауптштурмфюрер, — а ведь мы знакомы. Простите, что пришлось увозить вас подобным образом, но я не мог поступить иначе. Винклер отгрузил в ваш адрес столько разного рода обвинений, что вполне хватило бы и на …серьезные неприятности. Это судьба, — непонятно к чему добавил он, и тут же обратился к шоферу, — Юрген, посигналь сопровождению. Нам нужно остановиться.

       — Опасно, господин гауптштурмфюрер, — предупредительно покосился тот на офицера. — Кто-то же вырыл ту яму на дороге, замаскировал? Чуть головами ветровое стекло не вынесли. Глушитель всмятку! Что, если в другой яме окажется мина? Может, вы поговорите с обер-лейтенантом в городе?

       Странно, но Зела спокойно отнесся к тому, что его водитель распустил язык.

       — Юрген, вам всем поставлена задача меня охранять?

       — Точно так, — насупился ефрейтор.

       — Вот и будете это делать. В этом огромном поле нам ничего не грозит. Сигнальте!

       Мерседес дважды пронзительно взвизгнул, заставляя едущих впереди мотоциклистов завертеть головами. Они сбросили скорость и, приняв вправо, остановились.

       Бауэр скользнул болезненным взглядом по фигуре сидящего впереди:

       — Не думаю, что я вправе обсуждать действия командира группы, — сдержанно ответил он. — И даже в том случае, если все мои неприятности с этим как-то связаны, я вынужден смириться. Как известно — командир всегда прав. Так что можете …спокойно везти меня, куда вам нужно…

       — Нет, обер-лейтенант, — стоял на своем гауптштурмфюрер, — выходите. Мы немного прогуляемся. Кто знает, — добавил он, покидая пыльный салон, — случится ли это сделать когда-либо еще?

       Правый из «пятнистых» открыл дверь и выпустил Бауэра из машины. Шея Конрада продолжала болеть, поэтому направляясь за медленно шагавшим вперед по дороге гауптштурмфюрером, он начал ее разминать — то и дело, наклоняя голову то вправо, то влево. Несмотря на то, что в положении Конрада было бы сейчас крайне выгодно признать знакомство с задержавшим его офицером, «Крестьянин» все равно не был уверен в том, что их когда-либо представляли друг другу.

       — Ну что, — лениво разглядывая далеко просматриваемые с этой точки пейзажи, спросил гауптштурмфюрер, — не вспомнили меня?

       — Нет, — честно признался обер-лейтенант.

       — Не удивительно, — ничуть не смутился подобным ответом «пятнистый» офицер, — это все потому, что вы являетесь человеком замкнутым и необщительным. Меж тем, в течение целого месяца мы жили с вами бок о бок. Нас было больше тридцати человек из разных ведомств. Вспоминайте, …в самом начале сорокового года, в Швейцарии. Работы под кураторством Рейнхарда Гейдриха?

       — Такое на самом деле было, — бесцветно произнес Бауэр. — Значит, мы действительно знакомы. Но я все равно вас не помню.

       — А это не так уж и важно, Бауэр. — Отмахнулся гауптштурмфюрер.

       — Это я к тому, — пояснил обер-лейтенант, — что …не знаю, не помню, как вас зовут.

       — Макс Зела, — отрекомендовался идущий впереди, — и то, что вы не помните моего имени, тоже вполне объяснимо. Мы, те, кто был в Швейцарии от первого управления, работали над вопросами формирования кадров в учреждениях по фильтрации евреев. Знаете, — вспоминая то время, отчего-то улыбнулся Зела, — это довольно сложно: создать в лагерях симбиоз между немецкими военными и местным управлением самих евреев. …Мы занимались этим, а вы своим. Мы почти не пересекались. Пожалуй, если бы не ваш доклад, я бы тоже вас не запомнил, а так. Никогда бы не подумал, что придется встретиться. Это судьба, Конрад, — повторился Зела, — судьба…

       — Я не понимаю о чем вы? — откровенно признался Бауэр.

       — Не понимаете? — рассмеялся, понимая лицо к безоблачным небесам гауптштурмфюрер. — Дело в том, что вы перевернули мою жизнь тем докладом. В моей голове …что-то произошло, окончательно и бесповоротно. Я стал иначе смотреть на тот самый еврейский вопрос.

       Та командировка вообще получилась очень полезной, но ваш доклад… Я все время удивлялся, как? Кто ему разрешил? Сказать, что это было сравнимо со взрывом бомбы — значит не сказать ничего. Вы разнесли в пух и прах официальную историю иудеев и все это перед лицом самого Вейцмана — близкого друга, соратника фюрера! Это было …в крайне степени смело, Конрад.

       Позже, я еще не раз углублялся в суть этого вопроса. Понятно, что Аненербе сейчас в фаворе, и в вашем ведомстве могут запросто работать с теми темами и материалами, о существовании которых другие даже не догадываются, но в моем случае, брошенное вами зерно попало в благодатную почву.

       Представляете, не далее, чем месяц назад, я снова был вынужден заняться изучением еврейского вопроса, и тут случайно подворачивается эта спонтанная поездка с фюрером! Всех нас отправляют инспектировать войска, и вдруг поступает сигнал от специальной группы. Я прибыл на место, узнал суть дела, но когда услышал ваше имя и фамилию просто опешил! «Это судьба, Макс, — сказал я себе, — судьба».