Хвост Крокодила (СИ)

Белль принялась убирать обрывки одежды, так что на крокодиле остались одни бинты и пластыри. На пол звякнул вывалившийся из-за пояса ножик, и Белль молча убрала его на кухонный стол. Крокодил лежал, прикрыв глаза, и уже засыпал. Белль разделась и выключила свет. В круглое окно светил серп убывающей луны, всё случившееся вдруг показалось безумным сном.

Белль осторожно улеглась рядом, стараясь не задевать соседа. От крокодила густо пахло перекисью и табаком сигареты Франкенштейна.

— Почему ты не защищался, когда тебя начали бить?

— Потому что я не умею защищаться, милая, — тихо ответил крокодил сквозь сон. — Но я неплохо нападаю.

10

— А если бы ты всё-таки дал мне вызвать скорую, у нас был бы вполне законный больничный, — пеняла Белль, прыгая на одной ноге и пытаясь второй влезть в штанину. Они снова проспали. Синяк на лице чуть ныл, если не прикасаться, но выходить на улицу с такой физиономией не хотелось.

— Хватило и того, что ты копов вызвала.

— Я не звонила копам. Я так сказала, чтобы тот парень ушёл.

— Чёрт. И правда по-дурацки всё получилось. Сможешь после работы или в обед заскочить в зоопарк? Сказать, что я упал с лестницы или в запой ушёл. Или упал с лестницы по дороге в запой? Можешь?

— Конечно. Я могу им сказать, что ты поскользнулся на банановой кожуре и упал.

— Нет. Какая-то нелепая причина. В зоопарке и так все думают, что я странный. Даже бегемоты. Лучше скажи, что это была арбузная корка.

Белль вернулась довольно быстро. Отпросила она не только крокодила, но и себя.

— Я взяла отгул на неделю. Всё равно у такого чебурашки никто листовки не будет брать. И ты не заскучаешь в одиночестве. Я за тобой поухаживаю.

— М-м-м. Значит, будем играть в пациента и сексуальную медсестру, — сально усмехнулся крокодил. — А где наряд?

— Ну, из всего, что могло бы тебе пригодиться, я принесла только пополнение для аптечки и детский горшок.

— Детка, у тебя какие-то неправильные представления о сексуальных играх, — поморщился крокодил, разглядывая означенный горшок голубенького цвета с зайчиком.

— Ну, делать перевязку я тоже не умею! — совершенно не расстроилась Белль. — Научусь.

— И убирать навоз за крокодилом? — крокодил неуютно заёрзал в постели и как будто даже покраснел.

Белль подумала, что пришло время голубенького горшка, когда заметила в районе паха образовавшийся из одеяла «шалашик».

— Знаешь, если будешь послушным пациентом, я тебе даже подрочу.

После этих слов крокодил как-то странно посмотрел на неё и небрежно откинул одеяло.

…

Всю неделю крокодил валялся в постели, изображая самого больного человека в мире. Но как-то несерьёзно. Уже на следующий день он доковылял до глобуса и, выудив из него хоккейную клюшку, презрительно сообщил, что он уже большой мальчик, чтобы ходить в горшок, и будет добираться до санузла самостоятельно. За столом при этом обедать упорно не желал, требовал завтрак в постель. А во время перевязок вертелся и лез целоваться.

— Моя милая сексуальная медсестричка.

— Сиди спокойно. Если я тебе один раз подрочила, это ещё ничего не значит.

— Кстати, почему? Я же тебе нравлюсь. Ты мне — тем более.

— Не могу. Я пока к этому не готова.

— Ты ещё девственница?! — округлил глаза крокодил и стал, кажется, ещё похотливее. Белль думала, что такое уже невозможно.

— Нет. Гинеколог в больнице сказал, что нет. Но я-то не помню, как это произошло. Поэтому я немного трушу в себя кого-то пускать. Вот так сразу.

— Значит, придётся развращать тебя постепенно, — тяжко вздохнул крокодил.

— Думаю, да. Мне это подходит. Определённо.

Белль завязала на бедре симпатичный бантик и стала собирать лекарства и бинты в аптечку. Её радовало, что Крокодил никогда не ставил ей условий. А даже если ставил, совершенно не расстраивался, когда они не выполнялись.

11

Крокодил проснулся от того, что в постели было подозрительно пусто. За полночь. Из-под дверей туалета свет не пробивался.

— Белль? Ты где?

Никто не отозвался. Крокодил подобрал с пола клюшку и поднялся с кровати. Если обувь на месте, значит, она либо прячется где-то в доме, либо ушла босиком. До выхода на пожарную лестницу он не добрался. Что-то шевельнулось в медной ванне.

— И зачем ты сюда залезла?

Белль не ответила. Только всхлипнула.

— Я что, приставал к тебе во сне? — крокодил присел на корточки рядом с ванной. Белль сидела, поджав ноги, прикрыв голову руками, и дрожала, как в лихорадке.

— Белль? Я больше не буду. Слышишь? Можешь вернуться в постель, а я лягу в гамак… ты меня слышишь? Ну… ну хочешь я на лестницу выйду?

— Нет, не уходи! Это не ты, — быстро ответила она шёпотом. — В доме чужие. Слышишь?

— Что?

Крокодил снова оглянулся. Ночь выдалась безлунной, но с улицы проникало достаточно света фонарей, чтобы убедиться: если на чердаке кто-то и прятался, то только сама Белль.

— Здесь только мы.

— Они там! Я видела их тени! — истерично зашептала она. — Они пришли за мной!

Крокодил разглядел её насмерть запуганное лицо с блестящими от слёз щеками. Такой он не видел её даже во время ночных кошмаров.

— Кто? Кого ты видела? Снова гоблинов?