Хвост виляет собакой

Тедди почувствовал облегчение и благодарность. Сэмми хотела встречаться с ним, но не очень-то активно. А может, она разочаровалась, когда Тедди отменил свидание. На самом деле Сэмми была так хороша собой, с таким великолепным телом, что это – нет, не пугало Тедди – просто убеждало его, что Сэмми ему не подходит. Слишком хорошо выглядит. За ней вечно бегают парни. Богатые, влиятельные бизнесмены. Конечно, она будет устраивать сцены, а Тедди этого не вынесет. Это было не то, чего он хотел. Совсем не то. Может быть, они с Сэмми могли быть просто друзьями. Можно ли просто дружить в этом гребаном городе, в этом бизнесе? В этой жизни? Может быть, если у него что-то получится с этим Брозом или где-то еще, и у него появится шанс снять свой фильм, и он станет известным и значимым человеком, тогда, может быть, у него что-то получится с такой девушкой, как Сэмми.

Закон инерции – который отличается от закона Мерфи большей конкретностью и направленностью – продолжал действовать. Автомобильный телефон Отиса и Перкинса не работал.

Спасало только то, что в компании знали об этом. Поэтому им велели звонить как можно скорее, если объект начнет двигаться, или каждый час, чтобы не остаться совсем без связи. Согласно их последнему звонку, тридцать, теперь уже почти сорок минут назад, Броуди находился в квартире. Значит, теперь его не было. Оставалось два варианта: парень ушел, а Отис и Перкинс отправились за ним, или парень ушел, а Отис и Перкинс его упустили. И Тейлор никак не мог узнать этого, по крайней мере, в течение – он посмотрел на часы, но они не двигались, а его беспокойство нарастало с каждой секундой, так почему время застыло? – еще двадцать минут. А клиент сидел и ждал, что Тейлор сразу же перезвонит ему. Даже если все было бы в порядке, каждая минута ожидания для Кравица – с его тревогой, которая взбалтывала кислоты в его желудке, – была бы использована против Тейлора. Кравиц был именно таким человеком. Он не просто хотел получить правильный ответ, он хотел получить его немедленно.

С каждой утомительно тянувшейся минутой Тейлор все больше и больше убеждался, что Броуди ускользнул от своих надсмотрщиков. Эти тупые ублюдки позволили объекту ускользнуть. Чем они занимались? Разгадывали кроссворд? Обедали в ресторане? Мило беседовали? Чем, черт возьми, они занимались? Но Тейлор не мог поднять трубку и накричать на них.

«Ладно, – сказал себе Тейлор, – я военный. Я бывал под вражеским огнем. Я не паникую. Я планирую. Я адаптируюсь. Я приспосабливаюсь». Он выпрямил спину. Достал блокнот. Сделал заметки. Где Броуди? Неизвестно. Проверить. Как? Что известно? Что у Броуди была назначена встреча с Джо Брозом в полдень. Время и место известно. Если мы не знаем, откуда он туда едет, перехватить его можно только в одной точке: прямо перед пунктом назначения.

Теперь у Тейлора был план. Три пункта. Во-первых, проверить квартиру. Подняться наверх. Постучать в дверь. Ответа не последует – Тейлор был уверен в этом – взломать дверь. Проверить. Если он там, обставить все как ограбление. В любом случае позвонить. Не пытаться выяснить, где он, потому что у них нет ни подсказки, ни намека, ни идеи.

Во-вторых, послать кого-нибудь перехватить Броуди в конечной точке. Тейлор попробует привлечь к этому дополнительный персонал. Но ничего не выйдет. Потому что никого нет. Для взлома и грубой силы уж точно нет никого, кроме Отиса, Перкинса и, если понадобится, его самого. И он не мог даже начать, пока эти двое не позвонят с места событий. Он сидел там, его карьера подходила к концу, тикая громко и настойчиво, как обезумевшие часы, а телефон все не звонил. И в‐третьих. Самое сложное. Позвонить клиенту. Рассказать ему, что случилось.

Мэгги только что закончила тренировку и, не имея больше никаких дел, обнаружила, что ей абсолютно, совершенно, неотвратимо нужно зайти к Джо. На улице стоял паренек с пластиковым ведерком, продававший слишком дорогие паршивые одиночные розы и букетики свежесрезанных гвоздик. Она купила своему возлюбленному и то и другое.

Она любила офис Джо. В ее детстве были и счастливые моменты – не для всех юность является непрекращающимся адом – и одной из великих радостей была игра в дом. Это была обыкновенная детская забава, только называлась она «Игра в Голливуд». Она любила свой дом. Теперь, когда в нем был Джо. Любила секс. Любила музыку кантри и вестерн. Черт, она любила самого Джо.