Хвост виляет собакой

Ито усаживает меня в непосредственной близости от разных пиджаков. Многие из них сделаны из материалов, о которых я никогда не слышал. Он дает мне набор цветных карточек и хочет, чтобы я расположил их в порядке предпочтения.

Я оборачиваюсь. Там Джек Кушинг. Он с Томом Беренджером. Они тоже смотрят на пиджаки. С ними два продавца, Хиро и Никио. Хиро лепит горшки. Нико делает скульптуры из пластика. Ито утверждает, что атмосфера в магазине накаленная.

Джек и я замечаем друг друга одновременно.

Это происходит примерно через 60 часов после того, как я отдубасил его и бросил на тротуар рядом с машиной. Мы смотрим друг на друга. Один удар сердца. Два. Он улыбается. Широко. И подходит ко мне. Протягивает руку. Я беру ее, пожимаю.

– Старик, прости за недавнее, – говорит он, – я не знал. Про вас с Мэгги.

– Все нормально, – говорю я с достоинством. – Мы тоже не знали. До того момента.

– Вот так иногда случается. Иногда это к лучшему.

– Бьет сильно и быстро, – отвечаю я.

– Как и ты, – говорит он. И мы оба улыбаемся. Забавно, он кажется совершенно искренним. – Эй, ты знаешь Тома?

Конечно, нет. Он окликает Тома и жестом подзывает его к нам.

– Хочу познакомить тебя кое с кем, – говорит он Беренджеру. – Это Джо Броз… я же правильно произношу?

– Ага.

– Джо и Магдалена Лазло… – Он ищет подходящее слово.

– Влюблены, – говорю я.

– Так говорят, – отвечает Джек. – Но я терпеть не могу повторять слухи. Джо работает в сфере безопасности, – говорит он Беренджеру.

– Приятно познакомиться. – Беренджер реагирует так, будто ему есть дело.

– Приятно познакомиться, – повторяю я. И, как деревенщина, добавляю: – Вы мне понравились во «Взводе»[59]. – Это действительно был его лучший фильм. По моему мнению. Можно относиться к нему, как угодно, но Оливер Стоун знает, как заставить актеров играть.

– Спасибо, – отрешенно говорит он и смотрит на меня. Оценивает мой возраст. И наверно, мою прическу. – Вы были там, да?

– Да, – отвечаю я, – я был там.

– И награды получили. Да?

Это потрясающе. Я новичок в этом мире, поэтому не привык к нему. Через два дня после начала нашей с Мэгги истории эти люди знают, кто я такой, каким бизнесом занимаюсь, что я ветеран и что я могу прикрепить себе на грудь медали, если захочу. В моем мире, если в офисе разводится коллега, еще пару лет этого никто не заметит.

– Вы знакомы со Стоуном? Вам надо встретиться со Стоуном, – говорит Беринджер. – Он все еще тащится по вьетнамской теме. Так я понравился вам во «Взводе»?

– Я думаю, вы были великолепны.

– Вы там были, вам виднее. Думаете, получилось достоверно? Боже, я так старался сделать все правильно. Но мои знания, конечно, не из первых уст, поэтому я зависел от того, что мне рассказывают люди.

– Да, мне кажется, получилось реалистично. Вьетнам был разным для каждого.

– Мне нравится играть персонажей с характером, – отвечает он. – Это не тяжело. Сложнее сделать их правдоподобными.

– Эй, – говорю я, начиная строить свою легенду, – мне ваш персонаж вообще не показался неправдоподобным. Совсем нет.

– Нет?

– Нет. Вы были парнем, с которым я себя ассоциировал.

– Ах, – говорит Ито, – я понял. 60 % шелк, 33 % вискоза, 7 % шерсть.

Мы возвращаемся домой с целой машиной коробок. В основном для меня: носки, трусы, галстуки, носовые платки, шесть пар обуви, шляпы, ремни, рубашки, футболки, толстовки. Дальше будет больше, после подгонки. Диски: в том числе Лэнг, Рэй Чарльз и Боб Дилан – музыка кантри для тех, кто не любит кантри. Мэгги начинает рыться в пакетах, как будто они ее собственные, счастливая, как четырехлетний ребенок на дне рождения. Через пять минут гостиная завалена пакетами, коробками, упаковочным материалом, дизайнерской папиросной бумагой, тканями и кожей на несколько тысяч долларов.

– Дай-ка я посмотрю, как это выглядит на тебе, Джо… А теперь вот этот галстук с этой рубашкой… Теперь тот галстук с этим ремнем и вот той рубашкой. Просто приложи галстук и надень вот этот ремень, только не застегивай его… Вау, ты выглядишь таким мужественным и суровым. Давай, улыбнись. Это забавно… Хочу посмотреть на тебя вон в том шелковом нижнем белье. Не красней. Не говори ничего гомофобного. Многие гетеросексуальные мужчины носят шелковое белье… Окей, если ты не хочешь одеваться, то это буду делать я. – Она начинает стягивать блузку. – Закрой глаза. Ты подглядываешь… – Я и правда подглядываю. Она снимает джинсы. – Отвернись, – я так и делаю. Она выглядит, как маленькая девочка, примеряющая вещи отца. Пара боксеров, рубашка, галстук, ремень, волосы убраны под шляпу борсалино и пара туфель. Конечно, она не маленькая девочка, и, хотя что-то из этого мило и комично, например, огромные ботинки и свободные шорты, еще это ужасно сексуально.

Она подходит к зеркалу и рисует себе на лице усы. Тоненькие усы карандашом.

– Джо, как ты думаешь, что говорят люди?

– Если ты продолжишь покупать мне вещи, они скажут, что я тебя использую. Ты не можешь и дальше одевать меня.