Хвостатая для мажора

Мне казалось, я никогда себя так плохо не чувствовала. Меня разрывали на две части сомнения и страх. Я старалась не думать о том, как мне стыдно перед Николь… Ох, и я не представляла, насколько мне будет стыдно, когда мы окажемся втроем в моей комнате. Неужели мне нужно будет раздеваться перед ними? Я была бы самой счастливой девушкой на свете, если бы Артур отменил свое наказание. Боже, как же это несправедливо, ведь я ничего не сделала. Но я была согласна, чтобы меня выпороли просто так, лишь бы это был Артур... Я вдруг вспомнила, как Артур называл меня своей девушкой и просил подготовить к наказанию Николь. О, признаюсь, что тогда я почувствовала себя особенной. Посчитала, что я нахожусь выше Николь и Мари – на особом положении в Артура. Теперь все это казалось жестокой насмешкой надо мной. Я же чувствовала себя его девушкой, а теперь… Мне казалось, Артур втоптал меня в грязь, и при этом сделал это с удовольствием.

Я не могла ослушаться. Думаю, девушки и не позволили бы мне этого сделать. Я не смела так нагло ослушаться Артура – он способен на разные странные поступки, скорее всего, он давно придумал, что сделает со мной. Возможно, Артур даже хочет, чтобы я убедила Николь и Мари не трогать меня. Он точно придумал что-то необычное и очень страшное. К тому же, я понимала, что его наказание не будет особо связанно с болью – скорее всего, со стыдом. Я должна была позволить Николь отшлепать меня. Мне оставалось представить, что это делает сам Артур. Но я не могла никак смириться с тем, что Мари будет наблюдать за моим показным воспитанием. Она будет видеть, как Николь шлепает меня по голой попке. Я не сомневалась в том, что Артур потребовал, чтобы меня раздели. Не сомневалась, но все же надеялась, что он не так жесток...

И если у меня не было шанса избежать наказания, то упросить Николь не приводить Мари я могла. По крайней мере, мне нужно было попытаться. Николь смотрела на меня с пониманием. Я почувствовала, что более удачного момента сегодня не будет, ведь до наказания оставалось чуть больше часа. О-о, я должна была хотя бы попытаться…

– Николь, я прошу тебя, пожалуйста, я… я позволю тебе меня… повоспитывать, но… но тебе нужно прийти одной. Я очень тебя прошу. Не бери сегодня в мою комнату Мари. Ты и Мари… вы… вы можете наказать меня так, как приказал Артур, но я прошу, чтобы никто не наблюдал за моим наказанием. Это ведь не трудно будет сделать… Николь, почему ты молчишь? Артур не узнает об этом. Я обещаю! Я клянусь, что никогда не скажу ему, что ты частично нарушила свое обещание. Даже если Артур станет пытать меня, я все равно не скажу, – о, конечно, после того, как я подставила Мари веры мне не было, но я не могла упустить свой шанс. – Понимаю, что прошу только для себя – у вас нет никакой мотивации меня слушаться. Я все понимаю, но прошу. Умоляю, Николь! Я просто не выдержу этого – скончаюсь от стыда перед Мари... Я не могу допустить того, чтобы она видела все это. Сделай это ради меня, я прошу, – не знаю, на что я рассчитывала. Скорее всего, верила, что Николь поймет меня, но она покачала головой.

– Я понимаю вас, мисс Эрика, но и вы поймите меня, – Николь рассматривала пол под ногами, – Артур поймет, что мы врем ему. Нет, я верю, что вы не скажете, но, кажется, хозяин научился чувствовать нас. Он сразу распознает ложь – и тогда нам всем не поздоровится. – О, я понимаю ваши чувства, мисс Эрика. Знаю, как вам неприятно и стыдно будет сегодня вечером, но если Артур приказал мне взять с собой Мари, то я так сделаю… А когда вас будет учить Мари, то мне тоже придется на это смотреть. Его приказы не обсуждаются. Вам известно это, Эрика... Но вам не стоит так сильно переживать – никто из нас не будет упиваться превосходством над вами. Когда мы станем пороть вас, вы должны знать, что на самом деле нам не хочется делать так. Мне и Мари будет очень сложно, как и вам. Поверьте, Эрика. И не держите зла. Вы верите?

– Я верю, Николь, но… – предприняла я еще одну попытку, стараясь сдерживать слезы.

– Никаких «но». Мисс Эрика, мы ничего не можем изменить... В любом случае мы выполним приказ Артура, хочется нам этого или нет.

– Но вы же… ты же… я хочу сказать… боже… – я не могла продолжать – слезы душили меня. В горле образовался тугой ком и стало трудно дышать. Хорошо, что Николь заметила – она погладила меня по волосам, успокаивая, как ребенка. Словно я девчушка, которая сейчас расстраивается из-за разбитой коленки, а не потому, что мне сегодня разбили сердце. И сделал это человек, к которому я испытывала чувства. Я бы не сказала, что любила, но  он  был мне не безразличен. Когда я уже решила, что услышала все условия, Николь сказала еще об одном.