ХЗ. характер землянина

– Расскажи добровольно, облегчи мою совесть, – предложил он, морщась и смаргивая. – Хотя бы внятно подумай. Ты права, мне с этим жить. Я принес много жертв и новая тяжела, но я справлюсь. Обещаю, я буду просить, чтобы тебя не устраняли после допроса.

Я открыла рот для возражений, заткнулась на вдохе и поперхнулась. В этот миг я въехала в ситуацию: логикой Игля не прошибить, на совесть не надавить, я уже и так надавила по полной и не справилась. Вон Яхгль – я же видела, что она может. Видела, но не вникла. Игль такое наверняка видел, готовился к подобному, упирал на свою логику и думал, что после обработки сам вскроет блоки и восстановить рассудок. Он, пожалуй, верил, что наделен броней должной толщины. Он всякого повидал. Лишен наивности, задорого выменянной на опыт и личные шишки, шрамы, утраты… Гос-споди, чем же его протрезвлять? Хотя стоп. Я же не в вытрезвителе. И не в роли доктора, увы.

– Игль, – ласково спросила я, стараясь не глядеть на мелочи, добываемые сун тэем из кармана и размещаемое на свежесозданном столике. – Игль, а ты писал ей стихи?

– Что? – она замер в неудобной позе, радуя меня вопросом. Неизбежным, наверное.

– Красивым женщинам надо посвящать стихи, традиция такая. У нас, у дикарей, – хлопая глазами и изображая наивность, пожалуй, не хуже Игля, сообщила я. – Я вам пишу, чего же боле. Или мене.

Он сел на полу в позе а-ля Будда и прикрыл глаза.

– Думай еще. Для нее, только лучшее, – Игль воодушевленно зарозовел щеками. – Чуть отложим допрос. В твоих интересах стараться, сама понимаешь.

После этого «только лучшее» у меня в мозгу приключилась эдакая грыжа, исказившая романтику до характерного икания. Любовной классики я знаю на память вот столько, сколько уже выговорила. Из современного лучшее слишком забористо и смахивает на худшее. Блин, так и вижу Игля, сладострастно шепчущего в красную туфлю, как в телефон: я шоколадный заяц, купи мне медную брошь. Новее нет аналогий, дама-то в годах, ей эстрада прошлого земного века подавай, ага. Или вот – «пАчему любофф такая сука». Или хоть…

– Голубая луна, – с чувством взвыла я, наблюдая кривеющую рожу Игля. – Го-лу-ба-я-а…

Он такой традиционный. А меня прет, я себе разрешаю, я себя в это – как в омут. Наблюдаю всем отрубленным мозгом однополую звезду земной эстрады, ну чисто приступ ясно-видения. С ощущениями, да-а… Игля уже лапают за зад и называют противным. А он…

– Прекратить, – бешенство так и шкорчало в тоне телепата.

Я сморгнула, переключая каналы. Это сложно делать по заказу. Но я хочу жить без боли. Хочу дойти до наследства. У меня много дел, а я теряю время. Так что я изо всех сил себя взяла за шкирку, сморгнула – и перескочила в другую крайность.

– Так мы сажаем цветы, деточки, – ворковала я, ощущая себя ретранслятором экологических идей няни Тиа. – Совочками, не спешим. Все получится, обязательно получится, у каждого получится. Раз цветочек, два цветочек. Мир, деточки, весь цветной.

Если сейчас сун тэй скажет «что», я его возненавижу во веки вечные, и пусть подыхает сопливым подкаблучником чмошной бабы. Если он…

В голову ударило чем-то темным и жутким. Изнутри вломило, аж глаза полезли наружу, пучась и почти лопаясь. Пытать меня будут, хуже не сделают. Сквозь тошноту смотрю на Игля. У него ножом рука распахана до локтя. Ему тоже боль в пользу? Или…

– Бегом! – заорали мне в ухо.

В темном-темном мозге вспыхнула стрелка навигатора и повела меня по темным-темным коридорам, к темной-темной цели, которую мне заранее не сообщили. Было тошно, мерзко. После взрыва в черепе бряцали жалкие осколки мыслей. Одна на ощупь вроде понятна, она не моя, а вроде глиняной таблички с раскопок. Если долго ее обметать метелкой, то причтется надпись, оставленная предками. Они умные были, предки, они на табличках писали важное – а мы, современные земляне, карябаем в исступлении «Ися и Сима были здесь». Бедные наши потомки, им и прочесть будет нечего.

Включилось зрение, больше не вижу нож и распаханную руку Игля. Вижу полосы, пятна, блики. Настраиваюсь, как телевизор с хреновым приемом сигнала. Слух вышел на избыток громкости – я бухаю ногами, хриплю горлом, как умирающий бегемот и матерю универсум в три яруса, как не умеют и живые бегемоты… Опа, прочлась чужая мысль: «долго мне не продержаться, прости». От Игля, значит. Не скажу, что обнадеживает, но вроде означает, что бегу я по поручения сун тэя, самостоятельного в мышлении. Или я опять поймалась в ловушку для лохов? Добегу – узнаю. Узнаю, если бегаю с нужной Иглю скоростью.

Дверь. Бронированная! С маху бьюсь в нее всем телом, качусь по чуть выпуклой поверхности к краю, пока дверь ползет и открывает щель. Я добежала?