Кьяра

– О, скажите это нашим наставницам, они каждое утро загоняют нас в озеро! – Мой язык будто говорил отдельно от меня. Что я несу? – Говорят, что это крайне полезно для здоровья, а те, кто хотят стать силой короля, должны быть здоровы.

– Прости, что не могу выбрать тебя своей силой в этом году и прекратить твои мучения ежедневным купанием, – улыбнулся король.

– Да, не можете, мне еще нет четырнадцати, – вздернула подбородок я.

– Ты, кажется, рада этому? – холодно осведомилась королева.

– Да! – выпалила я и тут же спохватилась: надо как-то выкрутиться теперь, замять эту дерзость. Я вспомнила слова Ульрас: – Но годы летят так быстро, не успеешь бублик съесть, а ты уже старуха.

Король расхохотался. Даже королева улыбнулась и долго-долго меня разглядывала. Потом они отошли, а я выдохнула. Кто тянул меня за язык? Если дьензвур узнает, как я разговаривала с королем… Ну и пусть! Не могу я с ними любезничать!

Потом начались танцы. Это было самое веселое за весь вечер, потому что ни меня, ни Рию никто не приглашал, и мы поболтали с ней, разглядывая придворных и обсуждая их туалеты. Король танцевал с королевой, с принцессой, с дьензвуром, с Окелией, Суэлой, Сви и Тирой, с какой-то дамой в зеленом, снова с королевой, опять с Окелией… Я смотрела на него и думала, что, если бы вдруг он пригласил меня, я бы смогла спросить у него про Данату. Но он, конечно, не пригласит. А спрашивать о ней при королеве или дьензвуре нельзя, это я прекрасно понимала.

Бал закончился. Я ничего не узнала.

А через неделю во время обеда дьензвур сообщила нам, что король выбрал своей новой силой Окелию.

От счастья эта дурочка чуть не упала в обморок.

Лазейка в заборе

Настроение дьензвура сразу улучшилось. Теперь она не изводила нас припадками своей раздражительности, была ровна и спокойна, а временами даже улыбчива. И нас стали лучше кормить! Мы, конечно, по-прежнему много времени проводили в теплицах, где выращивали рассаду, и в классных комнатах, где в нас вдалбливали придворный этикет, риторику и ботанику. Но все внимание было направлено на Окелию, так что остальные девочки радостно, по-весеннему, ленились. Мы с Рией теперь постоянно бродили по тропинкам Садов, и она без умолку рассказывала мне о своей любви к юному стражу – Глену.

– Так странно, вы с ним похожи, – задумчиво сказала как-то она.

Эта фраза не давала мне покоя. Похожи? Мы? Ну, разве что цветом глаз и худобой. Но я стала внимательнее приглядываться к нему, ища общие черты, и поняла, что он скорее похож на мою маму. Это будоражило и тревожило, и однажды я решила с ним поговорить. Я забралась на дерево и ждала, когда он займет свой пост.

– Отчего умерли твои родители?

Страж вздрогнул и задрал голову, разглядел меня в ветвях алиана. Отсюда, сверху, он выглядел совсем мальчишкой. Я внимательно смотрела в лицо стража, пыталась увидеть знакомые черты. Да, мы были похожи. Чем-то неуловимым, что толком и понять-то нельзя.

– Рия рассказала мне о вас, – быстро сказала я, чтобы он не прогнал меня, чтобы поговорил. – Я вас никому никогда не выдам. Но, пожалуйста, скажи мне, как ты очутился здесь, в стражах?

Он помолчал. Опустил голову. Я перебралась на ветку пониже. Наконец он ответил, глядя прямо перед собой, как и положено стражу:

– Ну… папу пырнул ножом какой-то пьянчужка. Он бы выжил, но дело было зимой, он не успел дойти до дома и замерз. А мама… мама оставила меня у соседки и пошла к родственникам в Подкову. Она думала, нам лучше перебраться в деревню, все-таки там можно самим выращивать еду, а в Суэке… В общем, она ушла и не вернулась.

– Она была из Подковы?

– Нет вообще-то, она родилась в Суэке. Папа вроде бы был из Подковы, но мы не были уверены. Он говорил всегда, что вырос в большой и богатой деревне, вот мы и решили, что это Подкова, все остальные-то не очень большие.

– Разве он не навещал своих родственников там?

Страж помотал головой.

– Нет… не знаю почему, не спрашивай.

Я молчала. Значит, у стража отец был из какой-то неведомой деревни. И умерли родители не от простуды. Мне стало совсем не по себе. Может ли быть так, что моя мама и его отец из одной деревни? Может, они даже родственники? Значит, и мы с ним тоже.

Промчалась весна, потом лето. Снова мы стояли на площади Будущих королей, а Окелия, седьмая сила короля Суэка, шла навстречу своей судьбе, и не ищущие, а хранительницы Садов сопровождали ее. В этот раз король был рассеян и больше смотрел по сторонам, чем на свою силу. Он встретился со мной взглядом и улыбнулся. Очень ласково. Я отвернулась. И чувствовала, что он все еще смотрит на меня. Пусть. Я не боюсь. Ни его, ни дьензвура, ни Мастера, ни ищущих. Я не боюсь никого. От звуков каноке мне стало так тоскливо, что я чуть не разревелась.

Лето выгорело на солнце, промелькнуло в сотне мелких ежедневных дел… В один из теплых осенних дней меня остановил Глен, когда я шла мимо него.

– Кьяра, – шепнул он.

Я несла корзину с тиокой и тут же нарочно наклонила ее, просыпала половину ягод. Присела, начала собирать. На Глена не смотрела, он мне не помогал. Он говорил: