Кьяра

– Слушай… я знаю, ты хорошая и дружишь с Рией. Но король может выбрать тебя уже в следующем году, так?

Я еле заметно наклонила голову: да, думаю, так и будет.

– Все говорят, что он тебя выберет. Что он бы выбрал тебя еще в прошлом году, но тебе тогда не было четырнадцати. Рия говорит, ты не хочешь быть его силой. Слушай… Я покажу тебе лазейку. Сможешь сбежать, если что.

Он судорожно сглотнул. Я видела, что он страшно боится. Боится, что я его предам.

– Спасибо. Да. Да, покажи. И не бойся, я не выдам, клянусь!

– Я знаю. Рия говорила мне.

Я посмотрела на него. Неужели они стали встречаться тайком? Он будто услышал мои мысли.

– Я знаю. Это все очень опасно. Но мы не встречаемся специально, просто иногда так случается, что она возвращается с прополки одна, а я на посту… Не думай, Кьяра, я понимаю, что пока нам лучше забыть о своих чувствах. Я просто боюсь, что ее тоже может выбрать король.

Я кивнула.

– Когда ты покажешь лазейку?

– Моя смена закончится через час, и до следующей у меня будет два часа на отдых. Приходи к алиановой роще, буду там тебя ждать.

Через час у нас начинался ужин, но я не могла упустить такую возможность и сбежала. Я знала, что без меня они не начнут есть, будут сидеть и ждать, и мне потом достанется, ну и что? Пусть ждут! Может, я уйду навсегда прямо сейчас!

Глен ждал, боязливо оглядываясь, и затараторил сразу, как увидел меня:

– Вот тут, смотри, надо поднырнуть под это дерево, и там будет кустарник этот колючий…

– Тиока ромбовидная.

– Что?

– Куст так называется… не важно.

– Хорошо. Да. Вот тут, видишь?

Я увидела. Совсем узкая щель в зарослях тиоки. Но я проберусь.

– А дальше?

– Дальше забор, но один прут погнут.

Он оглядел меня.

– Ты протиснешься.

Я кивнула и сжала его руку.

– Глен, – сказала я, – обещай, что тоже воспользуешься лазейкой. Обещай, что уведешь Рию отсюда, если король выберет ее!

Он отвел глаза.

– Глен!

– Куда нам идти, Кьяра? Где скрыться? Разве сможем мы выйти хотя бы за ворота Суэка? Ведь мы еще дети.

Я ударила его кулаком в плечо. Во мне все кипело от ярости.

– Не смей так говорить! Она верит тебе! Ты обещал ей! Ты нашел лазейку в Садах – сможешь выбраться и из города!

– Если бы не огнёвки, – уныло сказал Глен.

И моя ярость тут же улеглась, свернулась клубком, превратившись в тупую ноющую боль. «Если бы не огнёвки…» Как преодолеть эту живую клетку? Как сбежать? Таравецкий лес огромен, но стражей и ищущих в Суэке хватит, чтобы перетряхнуть в нем каждый лист. А уплыть морем без плота не получится. Уж я-то знаю, что случается с теми, кто упал к огнёвкам.

– Я поняла. Спасибо, Глен.

Я решила совершить пробную вылазку в город. Я доверяла Глену, но мало ли кто еще мог знать про эту лазейку или просто увидеть нас вместе. Поэтому я выждала целую неделю, прежде чем пойти. Вместе со всеми сходила на зарядку и утреннее купание, потом позавтракала. Когда все отправились собирать акимфу, я потихоньку улизнула в свою комнату и попробовала натянуть старое платье, которое все это время хранилось у меня под матрасом, но ничего не вышло – я сильно выросла. Ну и пусть! Я пойду в город в платье Садов, и пусть попробуют меня остановить! Главное – успеть вернуться до обеда.

Стояла поздняя осень, город был молчалив и будто натягивал на себя хмурое небо, как одеяло, стараясь укутаться потеплее перед зимой. Как долго я живу в Садах! Как давно я не бродила по этим улицам! Я боялась, что меня остановят из-за белого платья, но нет, ничего подобного, наоборот: все даже как будто расступались передо мной. И я поняла, что белое платье с алым поясом – моя охранная грамота. Никто ведь не может уйти из Садов просто так, а значит, я иду по делу. По поручению дьензвура. Все как положено. Мы не можем не повиноваться, мы не способны на такие дерзости, как самовольно уйти куда-то!

Я шла по улице, где выросла, и внутри меня сжималась пружина. Мне все казалось, что вот-вот меня окликнут, узнают, отведут назад. Пусть. Мне некуда идти сейчас, кроме Садов, но мне хотелось посмотреть на мой дом. Я хотела зайти к родителям Данаты. Побыть немного внутри настоящей семьи, а не той, которую мне навязали. Пусть Семипрях всемогущий позволит мне это сделать! И я вернусь в Сады сама.

Папину мастерскую отстроили заново. Я только один раз была там внутри. Папа не любил, когда его отвлекают, все-таки его работа требует сосредоточенности, а сидеть спокойно у меня не получалось: я задавала ему кучу вопросов и все время норовила куда-нибудь залезть. Сейчас я стояла у открытой двери в его мастерскую и видела, как два молодых парня что-то сосредоточенно плавят в плошках. Один вдруг поднял голову, заметил меня и улыбнулся. Я побыстрее ушла. Наверное, они живут в нашем доме теперь. Может быть, у них есть жены, дети. Кто-то сидит на моем любимом стуле, кто-то пьет из маминой чашки… Я выбрала кружной путь, чтобы обойти свой дом стороной.