Кибердемоны 2. Сонгоку

Он наконец-то осознал то, что понял уже давно: Мелета мертва.

Её фигура, сидевшая на лодке, вдруг раздвоилась — сначала он подумал, что виноваты слёзы — затем пошла трещинами, на миг превратилась в зеркальный силуэт Сонгоку, и вдруг стала Амели Карамазовой. В длинных, до бёдер, сапогах, короткой кожаной юбке и ярко-оранжевой меховой курточке. Волосы её были в беспорядке, будто девушка только что проснулась, из тонкой ноздри стекала густая капелька крови.

— М ыдол жныс роч нон ай титв о егобр ата, — сказала она. — Емуу грожа етопа снос тьмыд олжныег о пред упр еди ть…

— Пошла ты на хрен! — заорал вдруг Мирон и, подобрав горсть песка, запустил им в девушку.

Песчинки, вопреки законам физики, не разлетелись, а зависли в воздухе, как в густом сиропе. А потом медленно, будто снежинки, опустились обратно на пляж.

Мирон развернулся и пошел прочь, вдоль кромки прибоя, упрямо переставляя вязнущие в мокром песке ноги.

— Тыне пон имае шь! — голос имел странные модуляции. Будто кто-то пытался управлять им, толком не зная, как это делается. Ударения звучали совсем не там, и паузы были расставлены в неправильных местах. — Е муугр ожа етбольш аяоп асность! — девушка нагнала его и пошла рядом.

— Ты не Амели, — сказал Мирон, не глядя на неё. — Хочешь поговорить — прими свой настоящий облик.

Амели отстала, остановилась. Он не стал оглядываться.

И тут в спину его толкнули. Пробежав пару шагов по инерции, чтобы не упасть, Мирон обернулся и увидел за спиной Давида — здоровенного негра, который обучал его рукопашному бою в заброшенной многоэтажке. Было это вечность назад…

Без лишних слов негр размахнулся, и ударил Мирона дубиной. Он уклонился. Негр не отставал. Он лупил здоровенной, как оглобля, палкой всё чаще и чаще, вот уже попал по плечу — то сразу онемело, затем — тупым концом под дых…

Мирон повалился на мокрый песок, одна рука ушла под воду и… наткнулась на что-то твёрдое. Инстинктивно пальцы сжались и он выволок из воды ржавый, изъеденный коростой меч. Подставил его под очередной удар дубины, и пока негр перехватывал своё оружие поудобнее, сумел подняться.

Меч был тяжелым, совершенно тупым и страшно неудобным. Рукоять была скользкой и всё время норовила вывернуться, но Мирон ухватил её обеими руками и не выпускал. Это было оружие. Не важно, мать его, откуда оно взялось, главное, им можно было драться.

Размахнувшись, он перерубил дубину негра пополам, тот отбросил обломки, а затем свёл руки и между ними сверкнул ослепительный свет.

В руке Давида засиял ледяной клинок. Вычурное лезвие, резная рукоять — наверняка позаимствован в какой-нибудь игре.

Мирон встал в защитную стойку и поднял ржавый меч перед собой. Кровавый Точила… — повторял он одними губами. — Кровавый Точила…

— Ян ех очу т ебяу бивать, — закричал негр.

— Зато я хочу, — буркнул Мирон и бросился на противника.

Он больше не рассуждал. Не размышлял и не рассусоливал. Всё упростилось, как только в его руках оказался знакомый предмет.

Несколькими атаками он загнал негра в прибой, не останавливаясь, не давая себе передохнуть ни секунды, и когда тот потерял равновесие, одним ударом снёс ему голову. По зеленоватой воде расплылась маслянистая плёнка крови…

— Ха! — закричал Мирон и окунул руки в эту плёнку.

Раздвинул её, разорвал, и головой вперед нырнул в образованное отверстие… Вместо ожидаемого мягкого плюша кровати в лав-отеле, пальцы зарылись в жесткие… волосы?

Вскрикнув, Мирон отдернул руки и подскочил. Вокруг были спящие люди. Нет, это были трупы. Запавшие рты, заострившиеся носы, бледная до синевы кожа… Так выглядел отец, когда его привезли из морга домой.

Он лежал в гробу, в головах горела свеча. Острый профиль отца делил комнату на две половинки. Восковые прозрачные пальцы, сплетенные на груди, казались спящими зверьками.

Не удержавшись, он тогда протянул руку и потрогал его волосы. Они были похожи на нитки. Совсем, как сейчас.

Мирон потряс руками, потёр пальцы о джинсы — лишь бы изгнать ощущение сухих нитей на коже.

…Мертвецы, которые окружали его, не были похожи на отца. Совершенно незнакомые люди. Он стоял посреди равнины, усеянной трупами.

Они лежали очень плотно, кое-где наползая один на другой — сплошное море мёртвых лиц, рук и тёмной, слежавшейся одежды. Ни конца, ни края этому морю не было. Он даже пошевелиться не мог, не наступив на кого-нибудь из мертвецов.

— Эт овс ете,кт опо ги б п отво ейвин е, — услышал он голос за спиной.

Высокая фигура упиралась головой в небеса. Вокруг головы, как нимб, кружили какие-то чёрные птицы. С плеч фигуры рвался чёрный, в прорехах и дырах плащ, в руке была зажата коса. Острое лезвие чуть слышно пело на ветру.

— Я никого не убивал, — произнёс Мирон.

Ветер нёс сладкий запах падали.

— Т о,чт овыз овёт еНир ван ойск орои счез не т.

Слова звучали так, будто их пытался произнести кто-то, кто никогда не умел говорить. Мирон с трудом складывал из отдельных звуков единое целое.

— М илл ион ы л юд ей окаж утсямер твы.

— Кто ты? Почему ты преследуешь меня?