Кибердемоны 2. Сонгоку

Внучка Карамазова в Плюсе выглядела точно так, как в Минусе. Дорогое удовольствие. Нужна программа, которая будет считывать текущий облик — причёску, макияж, аксессуары, вплоть до брендов одежды — и мгновенно рендерить виртуальные копии.

С другой стороны то, что Амели не заморачивается с аватаром, говорит о её непрошибаемой уверенности в себе и своей внешности. Ей никогда не хотелось побыть кем-то другим.

— Привет, красавчик, — подмигнула девушка и с интересом огляделась.

По умолчанию, выход Мирона был настроен на его виртуальный особняк, на площадку возле бассейна. Он поморщился. Сейчас вся эта нарисованная роскошь казалась проявлением детского эго. Яркая, целлулоидная, безвкусная…

— Идём, — сказал он Амели. — Нужно подумать, с чего начать поиски.

— Есть идеи?

Девушка наклонилась, зачерпнула виртуальной рукой виртуальной воды… Полюбовалась, как та утекает сквозь пальцы…

Для неё всё здесь — настоящее, — понял Мирон. — Она не видит разницы между Плюсом и Минусом.

Тоже весьма и весьма дорогой апгрейд. Лишь немногие — фрики, отаку и прочие одержимые, решались на физическую коррекцию проводящих волокон в лобных долях. Небольшую, но очень сложную операцию. Для Амели вода в бассейне реально была водой — мокрой, холодной, текучей.

Будучи подростком, Мирон тоже подумывал о такой «коррекции». Остановило одно: смерть в Плюсе становилась вполне реальным переживанием. Разумеется, он не умирал на самом деле, но все остальные проявления: боль, жажда, даже усталость — всё это приобретало неприятную реалистичность. А к этому он не был готов.

— Если Платон в Плюсе, — сказал Мирон. — Скорее всего, он чувствует некоторую растерянность. Даже если компиляция личности прошла успешно, ему потребуется некоторое время на то, чтобы адаптироваться к новому пространству. Это как человек, потеряв руку, должен научиться пользоваться новым протезом. Думаю, он попробует «залечь на дно». Проникнуть в какое-нибудь излюбленное, хорошо знакомое пространство — игру или модель мира — и попробовать адаптировать себя к новой реальности.

— И что это могут быть за миры?

Мирон задумался. Он давно перестал следить за увлечениями брата…

— Трудно сказать. Возможно, Троя — он создал очень правдоподобную локацию и вполне может обживаться именно в ней. Еще есть закрытый клуб Анонимусов — наверняка он в него вхож, на крайний случай… Детские пристрастия. Есть парочка игр, от которых он был без ума лет в восемь. Словом, надо прошерстить всё, авось — повезет.

— А может возникнуть отторжение? — спросила Амели. — Ну, если продолжить аналогию с живым организмом, не может оказаться так, что матрица не примет его? Как инородное тело?

Кстати сказать, здесь, в виртуальной реальности, она нравилась Мирону гораздо больше: исчезло выражение безумия из глаз, движения перестали быть дёргаными, будто её всё время бьёт током. Парадоксально, но Амели в виртуале стала более человечной.

— Хороший вопрос, — Мирон на секунду задумался. — Скорее всего, он это предусмотрел. Встроил в конструкт защитные контуры, систему полиморфной адаптации кодов.

— Чтобы фагоциты принимали его за мирное кровяное тельце, а не опасный для организма вирус?

— Что-то вроде того, — кивнул Мирон. — Но тут, скорее, подойдет другой пример: Платону нужно, чтобы его принимали за своего другие хищники.

— Ты имеешь в виду чужой лёд?

— Он-то как раз препятствием не будет. Платон и при жизни-то был офигенным хакером. А уж сейчас… Ты слышала что-нибудь о сонгоку?

— Кибердемонах? Я в них не верю.

— А Платон верит. А еще верит в то, что человечество нужно от них защищать. Собственно, поэтому он и стал… призраком.

— А ты? — Амели подошла очень близко и взяла его за руку. — Во что веришь ты, Мирон?

Неожиданно её лицо треснуло, раскололось, а затем взорвалось острыми осколками. Мирон инстинктивно прикрыл лицо — хотя виртуальное разбитое зеркало и не могло причинить вреда.

Сонгоку вылез из аватара Амели, как личинка из тела носителя, и завис перед ним. А затем превратился в дракона, раскрыл пасть и дыхнул огнём.

Глава 12

2.12

Всё это не настоящее

Мирон пригнулся. Виртуальное пламя не опаляло, но он почувствовал, как воксель за вокселем тает его аватар. Будто с головки лука, слой за слоем, снимают шелуху. Это было неприятно. Более того, это было страшно: остаться в киберпространстве бесплотной тенью, невидимой и беспомощной.

Наверное, так чувствуют себя люди, застрявшие по милости призраков в Нирване.

Не будучи хакером, Мирон не имел собственных ледорубов, которые могли бы помочь в противостоянии Сонгоку. Без Мелеты в Сети он — ноль без палочки.

Дракон выдохнул еще один клуб пламени и он решил, что геройство сейчас — не самая лучшая стратегия. Отдав мысленную команду, он вывалился в Минус.

Ожидая увидеть красный плюш подушек и покрывала, он открыл глаза, и… понял, что оказался в какой-то тесной, без единого окна, комнатушке. Подушка под головой, твёрдая, как камень, поросла плесенью, простыни пропитались потом и сукровицей.