Кибердемоны 2. Сонгоку

Освещение чуть заметно помаргивало — древние лампы дневного света не справлялись с нагрузкой. Ожидание и разглядывание бесконечных слоёв пыли навевало скуку. Капающая вода действовала на нервы.

И тут Мирон понял, что хочет в туалет. Мочевой пузырь, до этого подававший лишь слабые сигналы, сейчас буквально вопил о напряжении. Казалось, жидкость плещется уже в глазах. Дышать становилось всё тяжелее: попеременно накатывали волны жара и холода.

Пытка неизвестностью, — подумал Мирон. — Пожалуй, самая изощренная из всех пыток…

Наконец где-то вдалеке раздались шаги. Он узнал походку Амели и приободрился: что бы она не приготовила, это лучше, чем ссать в собственные штаны…

Обойдя стул по кругу, она зашла Мирону за спину и что-то сделала с путами. Руки его освободились — запястья, локти, а особенно плечи, пронзила дикая боль.

— Больше не боишься, что я сбегу? — спросил он, пытаясь распрямиться.

— Вообще-то мне насрать, — сказала девушка. — Только имей в виду: я ввела тебе нейротоксин. Если не получишь антидот, он будет медленно выедать миелиновые оболочки твоих нервов, а когда доберется до самих нервных волокон… — она закатила глаза. — То, что устроила тебе я — покажется райским блаженством.

— И почему ты такая сука?

Девушка пожала плечами и выдула огромный пузырь розовой жвачки.

— Так веселее, — подмигнула она. — Поторапливайся. У тебя в запасе два часа. Максимум.

— А антидот-то у тебя есть?

Прихрамывая, Мирон пошел вслед за девушкой в темноту.

— Всегда при мне. Антидот — это я. Чтобы избавиться от нейротоксина, тебе придётся заняться со мной сексом.

— Ты ненормальная, — хмыкнул Мирон. — Ёбнутая на всю голову. Ты знаешь об этом?

— А как же! — она взяла его за руку и потащила куда-то в хитросплетение перегородок и тёмных затхлых закутков.

— Что это? — Мирон смотрел на странную сбрую из ремешков, присосок и странных приспособлений, о назначении которых не хотелось даже фантазировать.

— Древний интерфейс для занятий любовью через Сеть. Такими штуками пользовались еще до Ванн, — пояснила Амели.

— И зачем они?

Мирон содрогнулся, представив себя опутанным этими ремешками с присосками, с вибраторами, засунутыми в разные места…

— Их спайка позволяет находится в Плюсе одновременно. Разделять сенсориум.

— Я понял, но зачем это нужно тебе?

Номер лав-отеля. Побольше и побогаче того, в котором он ночевал сразу по прибытии в Японию, с живым консъержем — парнем, который ни на секунду не вышел из Плюса, даже когда отдавал им ключ-карту от номера, и огромной круглой кроватью посреди довольно большого помещения.

Всё здесь было ядовито-розовым: ковёр на полу, с таким длинным ворсом, что в нём можно было утонуть; плюшевое покрывало на кровати, подушки в форме сердечек, портьеры, скрывающие панорамные голо-окна с видом на морской берег… Цифровые волны накатывали на берег в тоскливом однообразном ритме.

Громадная ванна, спрятанная за сёдзи, напоминала стеклянную чашу для пунша — и размерами не уступала кровати.

Когда Мирон зашел за перегородку помочиться, зазвучала веселенькая пластиковая мелодия — казалось, динамик расположен прямо в унитазе, сообщившем на трёх языках, что он обеззараживается ультрафиолетовым излучением, а также то, что в шкафчике можно найти ассортимент презервативов и секс-игрушек на любой вкус и размер…

Он уже знал, что лав-отели предоставляют очень ценный вид услуг — конфиденциальность, и не удивился, что Амели притащила его именно сюда.

Свалить по дороге даже не приходило в голову: если её слова о нейротоксине — правда, без антидота он проклянёт каждую секунду, что останется до смерти. Пока жизнь будет по каплям вытекать из глаз, ушей и каждой поры.

— Я иду с тобой в Плюс, — сказала Амели, плюхаясь на кровать и стягивая сапоги.

Меховая курточка уже валялась на полу, как и её сумочка из настоящей, мягкой, как фламандское масло, кожи.

То, как она бездумно разбрасывала дорогие вещи, говорило о беспечности, пренебрежении. Всегда найдётся тот, кто о них позаботится. Почистит, сложит и аккуратно разложит по местам.

Она легла поверх покрывала, подхватила упряжь и расправила троды на лбу и висках. Остальное спутанным клубком лежало рядом.

— Давай сюда, — Амели игриво похлопала по подушке рядом с собой. — Если изнасилование неизбежно — расслабься, и получай удовольствие.

— Обещать ничего не могу, — усмехнулся Мирон. — Но, если что, помни: ты сама это предложила.

О прозрачных пиявках в ушах он сообщать не собирался. Даже без программы Мирон мог оказаться в Плюсе в любой момент. Но откровенно говоря, опасался сонгоку. Неизвестно, чем всё закончится, если тот застанет его врасплох…

Троды оказались неприятно липкими и холодными. Лёжа рядом с Амели, чувствуя запах её тела, её тепло, он старался переключиться на другие мысли, но думал только об одном: насколько мягкая и шелковистая у неё кожа.

— Поехали, — скомандовала Амели и сразу обмякла.

Мирон еще секунду смотрел на её тонкий профиль, на острые ключицы, бугорки грудей и полоски рёбер, чётко обозначенные под майкой, а затем нырнул в Плюс.