Кибердемоны 2. Сонгоку

Мирон догадался, что красная нить — это командный код Платона.

Робот остался патрулировать периметр дома, его чувствительные сенсоры засекали любое движение, вплоть до лёгкого неслышного полёта мотыльков, вившихся вокруг ламп накаливания. Конечно же, он мог следить за безопасностью, в то же время помогая монахам, в то же время отражая атаки призраков, в то же время изучая какой-нибудь редкий трактат на мёртвом языке… Продолжать можно бесконечно.

Он один — это целая Вселенная, — подумал Мирон. — Которая взрывается, затем снова взрывается, а затем снова…

— Угроза слева от тебя, — сказал призрачный голос в голове. — Меч, пулемет и две светошумовые гранаты…

— Вижу, — отозвался Мирон, разворачиваясь к новому противнику.

Удар, взмах, еще удар…

— Ты выказываешь все признаки мастера боя, — комментирует голос.

— Даже не знаю, расценивать ли это как похвалу… — на противоходе Мирон вонзает меч в грудь очередного врага, равнодушно перешагивает через тело и идёт дальше, вдоль стены.

Каждого противника он видит задолго до того, как тот приблизится на расстояние броска.

Не нужно закрывать глаз, чтобы сосредоточиться на одном из миров. Плюс и Минус слились в цельное пространство, одинаково доступное для любых действий.

В Плюсе раздаются взрывы — это схлопываются локации, атакованные ледорубами Хиномару. Как пулеметные трассеры, несутся команды кода Платона, и аккаунты хакеров отваливаются один за другим, освобождая кластеры — будто яркие кусочки голубого неба проглядывают среди тяжелых туч.

Мирон оглядывает поле боя. От нескольких Ванн в дата-центре идёт сигнал об отключении пользователя. Остаётся только надеятся, что эти сигналы — просто экстренный выход в Минус, а не энцефалическая кома, о которой говорил Карамазов…

Интересно, удалось ли выйти из такой комы Амели? — мысль приходит по ассоциации, хотя и несвоевременно. Какое ему дело до заигравшейся девчонки? Сейчас её обида на деда, её подростковые амбиции и мечты о превосходстве кажутся такими же важными, как прыганье через скакалку.

Но почему старик Карамазов атакует монастырь? После того, как Мирон убил еще пару клонов, ничем неотличимых от Ясунаро, он убежден, что старик не сдержал обещания. Хотя и слова полковника, и само поведение председателя правления Технозон давали понять, что Карамазов — человек старой закалки. А значит — человек чести.

Поход вдоль стены продолжается. Мирон перестал вести счёт тем, кого он убил. После того, как он увидел тела в шафрановых рясах, скрюченные, окровавленные, похожие на мёртвых муравьёв, он перестал задумываться над этической стороной происходящего. Это как в любой игре: или ты, или они. Третьего не дано.

— Помеха справа, — сообщает голос.

Он не такой бесстрастный, как голос Мелеты, неживой программы. Голос Платона обогащен всеми обертонами, присущими живой человеческой речи. Он может быть саркастичным, напряженным, усталым, иногда — снисходительным.

Мирон воспринимает противника, как безликую красную фигуру. Наносит удар в стратегически уязвимое место, следит, как она падает — ни фонтанов крови, ни мученической предсмертной судороги. Всё это милосердно скрывает электронная вуаль, сквозь которую он видит Минус.

Он не слышит никаких выстрелов — хотя противники, почти все, вооружены пистолетами и автоматами. Возможно, это приказ сверху: взять монастырь тихо, незаметно для граждан, которые спокойно прогуливаются по дорожкам парка Уэно, любуясь светлячками и отражением луны в водах озера.

А может, это их вывернутый, псевдосамурайский кодекс, который велит поражать каждого противника лично, оставляя огнестрельное оружие плебейским массам.

Неважно. Кровавые схватки проходят в полной тьме, совершенно беззвучно, и от этого кажутся еще более ненастоящими.

Через некоторое время Мирон видит, что полоска неба над стеной приобрела цвет нежно-розовой лососины. Силуэты деревьев становятся более чёткими, тени — более резкими. Реальность как бы проступает из этих теней, становясь там — домом с распахнутыми настежь сёдзи, здесь — кумирней, спрятанной меж гигантских валунов.

На дорожках лежат мёртвые тела. Закутанные во всё чёрное, только с прорезями для глаз и бледными, похожими на лунные лучи, клинками катан. Рядом — смуглые, с обритыми головами и рясами, словно бы присыпанными одуванчиковой пыльцой.

Вокруг суетятся роботы. Одни спешно достраивают провалы в стене, другие бережно, по одному, укладывают на носилки мертвецов и уносят. Куда — Мирон не хочет интересоваться.

Наверняка всеми этими работами тоже руководит Платон. Узнаётся его рациональная жилка, его прагматическая менталистская сущность.

«Мы не убиваем людей. Мы поражаем цели»… — всплыло древнее выражение, уж не упомнить, кто это первый сказал…