Кибердемоны 3. Динамический хаос

Киборг, не слушая, внимательно оглядывал замусоренный асфальт. Найдя решетку водостока, он легко спрыгнул со ступеней, и подставив пальчики под толстенные колосники, с лёгкостью вынул чугунный прямоугольник и аккуратно поставил его рядом, прислонив к бордюру.

— Я же сказал: они не понадобятся, — утомлённо, словно ребенку, повторил Платон.

— В канализацию? — удивился Виталик. — Но там же… Грязно.

— Зато не стреляют, — Мирон спрыгнул в провал первым.

Он вспомнил, как путешествовал под землёй вместе с Мелетой, и накатило что-то вроде ностальгии.

Поставив решетку на место, Платон уверенно пошел по тёмному коридору. Рядом с узкой тропинкой вспухал бок огромной трубы в полихлорвиниловом кожухе. Труба была горячая, от неё шел сухой, чуть приправленный химией запах.

— Новые коммуникации, — бросил киборг. — В одной смычке — вода, воздух, тепло, связь…

Из глаз его били два ярких белых луча света, делая кожу и волосы ещё более прозрачными.

Интересно, как к нему обращаться? — подумал Мирон, вспоминая давний разговор с Оссеан. — Физически это женщина, но внутри её разума угнездился мой брат… Всё же, чтобы не было путаницы, лучше думать, что это «Платон», — решил он наконец.

Через полчаса необременительного, даже скучноватого путешествия киборг остановился перед круглой железной дверью.

— Старые катакомбы, — пояснил он. — Через них мы выйдем в Метро.

Дверь выглядела так, словно её не открывали от начала времён. Когда-то покрытая красной краской, сейчас она облупилась, заржавела, крупные болты по всему диаметру колеса казались цельнолитыми со стальной пластиной.

— У тебя нет ключа, — сказал Мирон.

— Ничего, — Платон внимательно оглядел дверь, приложил к ней бледные ладошки, затем постукал костяшками пальцев в разных местах… — Я справлюсь.

И нанес несколько точных сокрушительных ударов, от которых загудело всё подземелье. Посыпалась ржавчина и крышка люка просела на несколько миллиметров. Платон ударил вновь, теперь уже — ногой, и дверь вывалилась, с глухим гулом ударившись о землю и подняв облако пыли.

Я знаю, как неумолимо эти ручки могут сжимать, — кашляя, думал Мирон. — Но бить и крушить у них тоже получается прекрасно.

Кожа на костяшках киборга, которая разошлась при ударах, затягивалась на глазах.

— Отличное тело, — похвалил Платон, оглядывая свои вновь чистенькие ручки. — Пожалуй, оставлю его себе.

Он первым полез в тёмное жерло, из которого несло сыростью, плесенью и вонью немытых тел.

Чёрные ходоки, — Мирон вспомнил, как отстреливался от обезумевших толп из автомата. — Что будет, если мы нарвёмся на них?

К счастью, идти было недалеко.

Из старого канализационного тоннеля они перебрались в метро — тоже заброшенное, уступившее современному электромагнитному поезду.

Целый час шагали по рельсам. Виталик вертел головой. Ему всё было ново, непривычно.

— Ты не блогер, — сказал Мирон, когда они чуть отстали от киборга. Он знал, что Платон прекрасно их слышит, но всё же расстояние давало чувство приватности. — Тебя специально внедрили к кочевникам, чтобы я тебя там «нашел». Сколько ты там пробыл? День? Два?

— Всё, что я тебе рассказывал — правда, — сказал Виталик, перепрыгивая со шпалы на шпалу. — Кроме одного: я не слал репортажи в Плюс. Не было никакого шоу, никаких подписчиков. Всё остальное — было. МинскНеотех платили за то, чтобы племя кочевало в тех местах, где ты мог на него наткнуться. Понадобилось больше сорока дней на то, чтобы наши пути пересеклись.

— Круто, — усмехнулся Мирон. — Значит, побег и всё остальное — зря?

— Не зря. Кто-то вмешался. Кто-то, кто хотел перехватить тебя у Минска. Мы сбежали вовремя.

— Значит, ты работаешь на них… Так сколько тебе на самом деле лет?

— Тридцать пять, — он прикоснулся кончиками пальцев к своим молодым, чуть прыщавым щекам. — Цитологическое омолаживание. У меня докторская степень по социологии. Изучение конморфных неосоциумов. Три года я занимался только тобой и Платоном.

— Охуеть, — Мирон сплюнул в пыль. — Стало быть, ты знаешь меня лучше, чем я сам.

— Вполне возможно, — усмехнулся Виталик. — И знаешь, что? Для меня было честью познакомиться с тобой лично.

— Чего я о себе сказать не могу, — буркнул Мирон.

— Я тебя понимаю, — кивнул Виталик. Ноги его были похожи на циркуль, руки — на части большого маятника. — И ни в чём не виню.

Впереди забрезжили огни, возник силуэт с автоматом и Платон сбавил ход. Мирон почувствовал знакомый запах: застарелая моча, человеческий пот, сырое тряпьё… Они подходили к станции.

Всё, как и тогда: ряды спальных мешков с проводами капельниц, между ними — люди, которые поправляют одеяла, проверяют уровень жидкости, меняют катетеры… У дальней стены — вереница коробок. Из щелей некоторых пробивается тёплый электрический свет.

Мир рушится, — подумал Мирон. — Наверху толпы бродят по городу, бьют витрины, стреляют друг в друга… А здесь ничего не изменилось.

— Так ты спрятал себя здесь? — спросил он, догоняя Платона.

— Подобное среди подобного, — кивнул киборг.