Кибернетика и общество

Может показаться, что мы критикуем Винера слишком придирчиво. Однако это не так, ибо мы останавливаемся здесь лишь на некоторых важнейших его ошибках. Ошибки эти вовсе не безобидны. Так, исходя из своего неправильного понимания языка, Винер приходит к выводу, что “современные средства сообщения” делают “мировое государство” неизбежным, давая тем самым наглядный пример того, как ложные методологические установки в казалось бы чисто “академической” области могут быть использованы для обоснования самых реакционных политических идей.

Утверждая, что передача сигналов звуковых, световых, по телеграфу или радио “не влечет за собой передвижения ни крупицы материи”, Винер не желает считаться с тем, что свет и радиоволны представляют собой форму материи, качественно отличную от ее корпускулярной формы, от вещества, не говоря уже о звуковой передаче, обусловленной движением вещественной среды (например, колебания воздуха), и о телеграфе, где действует электрический ток – передвижение частиц вещества – электронов по проводу. Философский смысл этого высказывания Винера ясен. В духе современного энергетизма оно упраздняет материю. На высказываниях вроде “физическая индивидуальность личности не состоит из материи, из которой она сделана”, нет, пожалуй, нужды останавливаться.

Но как уже было сказано выше, у Винера наряду с подобными ведущими к мистике высказываниями (физическое не состоит из материи) встречаются и правильные суждения. Так, несмотря на полное непонимание сущности пра-иа, его экономических, классовых корней, несмотря на подход к нему с позиций буржуазного либерализма, Винер тем не менее дает любопытное описание буржуазного права, заявляя, что “в законодательстве наблюдаются случаи, когда не только допускается, но и поощряется обман”, что, конечно, далеко не дает достаточно правдивую характеристику подлинной двуликости буржуазной Фемиды.

Эти редкие и слабые прозрения перемешаны у Винера с двусмысленными и политически реакционными идеями. Он, например, ставит знак равенства между Советским Союзом и Соединенными Штатами, приписывая обоим стремление к мировому господству. Это не вяжется с тем, что он сам страничкой дальше без особой симпатии пишет о “стандартном американском критерии: цена вещи измеряется товаром, на который она будет обменена на свободном рынке”,

[c.15]

 подчеркивая, что эту “официальную доктрину ортодоксии для жителей США становится все более опасным подвергать сомнению”, хотя эта доктрина и “не представляет всеобщей основы человеческих ценностей”, не соответствуя ни доктрине церкви, ни доктрине марксизма, которая “оценивает общество с точки зрения реализации им известных специфических идеалов человеческого благосостояния”.

Казалось бы, раз так, раз “доктрины” СССР и США противоположны, то и цели их внешней политики не одинаковы (первая –социалистическая, мирная, вторая – империалистическая, захватническая), но Винер не догадывается об этом. Между тем ему, ученому, следовало бы исходить из фактов. Не США, а СССР сократил свои вооруженные силы, не СССР пытается окружить США военными базами, а наоборот, не СССР отказывается от запрета атомной войны, от прекращения испытаний атомных бомб, от заключения договора о ненападении, не советские политические деятели и не советская печать ведут пропаганду “превентивной войны”, не Советской Союз поддерживает колониализм и т. д. И если Винер отсюда заключает, что “врагом в настоящий момент может оказаться Россия”, то возможно лишь одно из двух: либо логическая машина, при помощи которой он пришел к этому выводу, страдает тяжелым дефектом, либо вложенные в нее программы представляют собой софистическую логическую схему, противоречащую научным законам логического мышления.

По-видимому, сам Винер начинает это замечать. Он пишет, что “врагом еще более является наше собственное отражение в мираже”, называет рассуждения о возможном нападении на США “призраком” и под конец резко критикует пагубные последствия политики “с позиций силы”. Но как бы справедливо ни было все, что говорит Винер о растлевающем влиянии засекречивания науки, исправить положение можно только путем прекращения гонки вооружений, посредством установления подлинно мирных, дружественных отношений между странами с различной идеологией, при безусловном соблюдении принципа равноправия.

Говоря о роли интеллигенции и ученых в современном мире, Винер резко критикует систему образования США, приводящую к тому, что “получение ученых степеней и выбор того, что возможно рассматривать как карьеру в области культуры, по-видимому, считается более вопросом социального престижа, чем делом глубокого импульса творчества”.

[c.16]