Киберсайд

Офицер Небыляндии бросает на Джеймса и Матильду еще один взгляд, после чего возвращается на свой пост.

Матильда смеется:

– Блин… почти попали.

Она направилась к такси. Онемевший на мгновение Джеймс поспешил ее догнать.

– Но откуда ты…

Матильда оборвала его пронзительным взглядом и серьезным голосом спросила:

– Знала о перемирии между Анклавом и Вавилоном? Я сражалась с работорговцами три месяца, чувак. Может, у меня и нет никаких воспоминаний о прошлом, но я в состоянии понять, что происходит сейчас.

Джеймс не реагирует на ее внезапную смену настроения, напоминая себе, что даже без собственных воспоминаний Матильда поглотила память многих других.

Ее обычное приподнятое настроение вернулось так же быстро, как испарилось до этого.

– Но лгать не буду, не думала, что это правда сработает, – ее рот расплылся в широкой улыбке. – Честно говоря, я боялась, что тебе придется замочить этих парней.

Матильда посмеялась над выражением лица Джеймса, когда к ним приблизился неопределенного возраста подросток-таксист.

– Вас подвезти, мэм?

Все еще борясь с приступом хохота, она выдавила только:

– Да, пожалуйста.

Водитель открыл багажник и загрузил их сумки.

– Не вопрос. Куда едем?

Матильде удается выдавить «в центр», когда они уселись в машину. За рулем шофер переспросил:

– Хотите, чтобы я высадил вас у какого-нибудь отеля?

Взяв себя в руки, Матильда сделала вид, что перебирает какие-то бумаги в своем портфеле.

– Встреча состоится только вечером. Не могли бы вы порекомендовать хорошее место, где можно поесть? После полета я бы очень хотела перекусить.

Водитель кивнул и завел машину.

– Я знаю отличное место. Расслабьтесь, друзья.

Ведьма и Молчун обменялись взглядами. Здесь, в Небыляндии, они обрели уже столько новых «друзей».

Ясный солнечный день приятно контрастировал с затянутым смогом Вавилоном. В городе они то тут, то там замечали взрослых, но в самой Небыляндии, похоже, не было ни одного жителя старше восемнадцати лет. Таково главное правило региона – никто не взрослеет. Джеймсу это правило было не по душе, и не только из-за того, что явно представляло собой отклонение от кода Киберсайда. Все эти дружеские отношения и улыбки не могли скрыть уродливые куски измененных классов и взломанных функций, которые были слишком очевидны для его наметанного глаза. Для Джеймса непреклонная радость этого места – всего лишь обескураживающее лукавство и радужная повязка, наложенная на гноящуюся рану.

Таксист доставил их к небольшому кафе рядом с огромным зеленым парком. Когда они вышли из такси, он помог им с сумками и спросил:

– Не хотите ли вы, чтобы я вас подождал? Я не против.

Матильда улыбнулась, но отрицательно покачала головой.

– Нет, все в порядке. Мы что-нибудь придумаем. Это место выглядит великолепно.

Кивнув, водитель показал обоим большой палец и вернулся в такси.

– Ладно. Повеселитесь как следует!

Они зашли в кафе и устроились за столиком в пустом патио. Двенадцатилетний официант подошел с кофе и чаем и принял заказ.

Когда официант ушел, Матильда неожиданно рассмеялась.

Джеймс поднял голову.

– Что?

– Даже не знаю. Сама мысль о том, что этому парню на самом деле около семидесяти, меня забавляет.

Джеймс нахмурился и развернул на коленях салфетку. Матильда наблюдала за группой детей, резвящихся в парке.

– Знаешь, Джеймс, я вроде как понимаю, почему люди хотят здесь жить. Кажется, что им действительно не о чем беспокоиться.

Молчун поднял на нее взгляд.

– Думаешь? – Он взглянул на детей, играющих в парке. – Может, кому-то вечная молодость и беспечное веселье и по душе, но всему своя цена.

Он попытался придумать хороший способ объяснить свою мысль.

– Знаешь историю о лотофагах?

Матильда нахмурилась.

– Вроде да. Что-то из греческой мифологии, верно? Вроде как-то связано с лотосом.

Молчун налил себе чашку кофе.

– Да, именно так. Это одна из легенд об Одиссее. После шторма Одиссей и его команда высадились на острове Джерба. Они нашли племя людей, которые употребляли лотос со всем, что ели и пили. Он якобы оказывал наркотическое действие, которое вызывало чувство спокойствия и апатии. Как только Одиссей узнал об этом, он приказал своей команде немедленно покинуть остров.

– Потому что?..

Джеймс бросил в свою чашку два кубика сахара.

– Когда кое-кто из команды попробовали лотос, они перестали думать о возвращении домой и были готовы жить на острове вечно. Одиссей не мог этого допустить.

Матильда взяла чай и добавила в него сливок.

– Да, но разве это не эгоистично? Он расстроился, что они не помогут ему вернуться домой. Его больше волновало, как это отразится на нем.

Джеймс обдумал ее слова.

– Ну да, конечно. Тогда позволь слегка переформулировать мой рассказ. Матросы, которые попробовали «лотос», совершенно позабыли о своих товарищах, с которыми они путешествовали. Разве это не эгоистично? Забыть о своих обязанностях – это не то же самое, что преодолеть их. Была бы ты довольна блаженной жизнью, если бы это означало, что ты никогда не вспомнишь, кто ты на самом деле?