Кибервойн@

Чиновника, отвечавшего за перспективы развития кибероборонной миссии министерства, Льют впервые встретила, когда он вручил ей свое заявление об уходе. В марте Род Бэкстром уволился в знак протеста против того, что он описал как вмешательство АНБ в политическую деятельность, которая, по закону, была прерогативой Министерства внутренней безопасности. «АНБ фактически руководит деятельностью министерства в сфере кибербезопасности», – написал Бэкстром с резким упреком. Агентство разместило своих сотрудников в штаб-квартире министерства и внедрило свою закрытую технологию. А недавно руководители АНБ предложили перевести Бэкстрома и его команду – всех пятерых – в штаб-квартиру агентства в Форт-Мид.

«Во время моей работы на посту директора мы не были склонны отдать центр под руководство АНБ», – писал Бэкстром. Он предупредил Льют, Наполитано и высших президентских советников по вопросам национальной безопасности, в том числе и министра обороны Роберта Гейтса, что, если АНБ отпустят с привязи, оно весьма грубо и жестко обойдется с неприкосновенностью частной жизни и гражданскими свободами и внедрит в министерстве культуру скрытности и секретности.

Льют не была киберэкспертом. Она была армейским офицером в отставке и в прошлом руководила миротворческими силами ООН. Но, будучи по факту главным операционным руководителем министерства, она отвечала за осмысленность его непрозрачной кибернетической политики. Очевидно, битва с АНБ должна была продолжиться. (Наполитано не хотела поступать на эту должность и, вероятно, не имела для нее нужной квалификации. У нее не было своих онлайн-аккаунтов, и даже по работе она не пользовалась электронной почтой. Она фактически была технофобом.)

Льют довольно долго вращалась среди руководителей разведслужб и могла уже сделать выводы о том, что они получают большую часть своей власти благодаря секретности и созданию видимости своего всезнания. Она не соглашалась с общепринятой точкой зрения, что только АНБ имеет необходимый багаж знаний для защиты киберпространства. «Представьте, что телефонная книга Манхэттена – это вселенная вредоносного ПО, – сказала она однажды своим коллегам. – У АНБ есть всего лишь одна страница из этой книги». Льют считала, что многие компании уже располагают информацией о наиболее важных угрозах: они вынуждены собирать информацию о них, поскольку хакеры и иностранные государства каждый день пытаются взломать сети. Частные охранные компании, разработчики антивирусных программ и даже журналисты собирали и анализировали данные о вредоносных программах и других киберугрозах и либо продавали эту информацию, либо публиковали ее на общедоступных ресурсах. Софтверные компании выпускали автоматические исправления для известных дыр безопасности в своих программах. АНБ отслеживало всю эту информацию. Почему все полагают, что разведданные агентства не содержат уже известные всем сведения? «Информация шпионского агентства может быть полезной, но она не всегда требуется компаниям для обеспечения собственной защиты», – говорила Льют. Нужно, чтобы компании обменивались друг с другом тем, что они знают, создали своего рода интернет-версию соседского надзора.

Льют была не единственной, кто считал, что Александер слишком дорого продал свой «секретный ингредиент».

«Есть предположение, что если какая-то информация засекречена, то это правдивая информация. Но это далеко не так, – говорит высокопоставленный чиновник из правоохранительных органов, который спорил с руководителями АНБ на нескольких совещаниях по вопросу лидирующей роли агентства в защите компьютерных сетей предприятий. – Мы можем представить политикам информацию с грифом секретности, ниже чем “совершенно секретно”, а они скажут “Нет, у нас есть сверхсекретный отчет, и в нем отражена истина”. И это трудно опровергнуть, поскольку АНБ не выкладывает на стол факты, как оно получило эту информацию и является ли она уникальной. Политики и граждане не получают точных сведений об угрозе и не видят всей картины».

Даже когда Александер встречался с высшими руководителями крупнейших технологических компаний, в том числе Google, которые довольно много знали о кибершпионах и атаках и имели финансовую заинтересованность в том, чтобы их остановить, он и тогда пытался убедить их, что информация от АНБ лучше и важнее. «Его позиция была такова: “Если бы вы только знали то, что знаем мы, вы бы очень испугались. Я тот единственный, кто может вам помочь”», – говорит бывший высокопоставленный чиновник, занимавшийся вопросами безопасности.

«Александер убедил многих законодателей и политиков, что у АНБ есть монополия в этом вопросе и что все должно решаться в Форт-Миде, – говорит бывший чиновник Администрации, который работал в области кибербезопасности. – И он использовал эту фразу – “секретный ингредиент”. Я тогда находился по другую сторону тайны. Не было там никакого “секретного ингредиента”. Это все полная чушь».