Кидалы

Основную часть посетителей составляли женщины. В большинстве своем это были весьма обеспеченные вдовы средних лет и старые девы; в общем, все те, кто страдал от смутных желаний и, лишь собравшись вместе, мог их унять. Никогда не знаешь, что припасет жизнь, верно?

Главное — внимание, даже в таком месте.

Клоун закончил свое действо. По рядам пошли корзины для благих пожертвований. Мойра кинула в одну из них свою программку и направилась прочь. Ухмыляясь, Диллон последовал за ней.

Она задержалась у выхода, натягивая перчатки. Когда он подошел, она осторожно, но одобрительно взглянула на него.

— Ну и что же такая милая девушка делала в таком неприглядном месте? — спросил он.

— Да так. — Она весело рассмеялась. — Просто заглянула на стаканчик йогурта.

— Надо же. Хорошо, что я не предложил вам «мартини».

— Конечно хорошо. На меньшее, чем двойное виски, я не согласна.

Они ушли.

И очень скоро оказались там, где были теперь. Или в каком-то очень похожем месте.

Позже — и особенно сегодня — он понимал, что она хотела чего-то большего.

Он подумал, что отвлечь ее можно только одним способом. Легким прикосновением. Невозможно одновременно смеяться и быть серьезным.

Он провел рукой по ее телу и остановился на пупке.

— Знаешь что, — сказал он. — Если положить туда изюминку, ты станешь похожа на пирожок.

— Перестань, — сказала она, взяв его руку и отбросив ее на постель.

— Или ты можешь нарисовать вокруг него круг и притвориться пончиком.

— Мне и так кажется, что я пончик, — ответила она. — Точнее, дырка от пончика.

— Отлично. Я боялся, что ты скажешь что-нибудь неприличное.

Резко оборвав его, она вернулась к своей теме:

— Ты же знаешь, что я имею в виду, Рой. Мы ничего друг о друге не знаем. Мы не друзья. Даже не приятели. С того самого дня, как мы познакомились, мы встречаемся только для того, чтобы переспать.

— Ты сказала, что не жалуешься.

— Не жалуюсь. Для меня это важно. Но не хочется, чтобы только этим все и ограничивалось. Все равно что есть сплошные бутерброды с горчицей.

— А ты предпочла бы паштет?

— Кусок жареного мяса. Что-нибудь существенное. Черт возьми, Рой! — Она нетерпеливо встряхнула головой. — Я не знаю. Может, этого и нет в меню. Может, я не в том ресторане?

— Мадам так жесток! Пьер утопиться в суп!

— Пьеру наплевать, — сказала она, — жива мадам или нет. Он четко дал это понять.

Она встала с кровати, взаправду собираясь уходить. Он схватил ее, притянул к кровати и прижал к себе. Осторожно обнял. Погладил волосы и поцеловал в губы.

— М-да, — сказал он. — Сделка состоялась. Купленные вещи возврату и обмену не подлежат.

— Начинается, — ответила она. — Шагнем прямо в никуда, вместо того чтобы почувствовать землю под ногами.

— Слушай, чего я только не пережил, чтобы найти тебя. Такую вот милую маленькую синичку. Может быть, в небе есть птички и получше, но, с другой стороны, их там может и не быть. А...

— ...а птичка в постели лучше, чем в небе. Или еще где-нибудь. Кажется, я своими придирками оборвала твой монолог, Рой.

— Погоди. — Он удержал ее. — Я же пытаюсь тебе объяснить. Ты мне нравишься, а я жутко ленив. Я не хочу большего. Лучше скажи, что ты хочешь, и я сделаю, если смогу.

— Уже лучше. У меня есть мысль, которая может прийтись по вкусу нам обоим.

— С чего начнем? Со светских вечеров? Или прошвырнемся в Лас-Вегас?

— Пожалуй, нет. К тому же это тебе не по карману.

— Ты меня удивляешь, — сказал он. — У меня и в мыслях не было, чтобы ты за себя платила.

— Рой, — она нежно потрепала его по голове, — я вовсе не то имела в виду. Там блестящие женщины и блестящий хрусталь. Если мы решим куда-нибудь пойти, это должно быть обычное место на другом конце улицы. Тихое и спокойное, чтобы можно было поболтать для разнообразия.

— Ясно. В это время года в Ла Джолле довольно неплохо.

— В Ла Джолле неплохо в любое время года. А ты уверен, что тебе хватит денег?..

— Ты опять за свое, — предупредил он. — Еще слово, и у тебя будет самая красная попка в Ла Джолле. Люди подумают, что солнце садится второй раз за день.

— Да кто тебя боится!

— А ну катись отсюда! Давай, ползи обратно в свою нору. Ты из меня всю душу вынула, и я на тебя растранжирил деньги, которые копил всю жизнь, а теперь ты еще хочешь заговорить меня до смерти.

Она тихонько засмеялась и встала. Одевшись, опустилась на колени у его кровати, чтобы поцеловать на прощанье.

— С тобой все в порядке, Рой? — Она убрала пряди волос с его лба. — Ты такой бледный.

— Боже, — простонал он. — Эта женщина уйдет когда-нибудь? Сначала довела меня до ручки, а теперь говорит, что я бледный!

Она ушла, улыбаясь, очень довольная собой.