Кидонианка

Та решила не спешить: окинула взглядом комнату и испытала новую волну ностальгии. Тот самый кабинет с рядами бумажных книг, высокими окнами и потайными ходами, который некогда был для девушки запретным царством. Помнится, когда они с Тамирой играли в прятки, это было единственное место, в которое ни одна из них не сумела забраться.

— Ну? — отец вырвал ее из задумчивости.

— Включи изоляцию.

Еве хватило небольшого опыта работы в СБК, чтобы разобраться во всех возможных системах слежения и защиты от него.

Григориус хмыкнул, подошел к столу и силой мысли вызвал голограмму с пультом управления. Один жест и они отрезаны от галактики: снаружи никто ничего не услышит и не рассмотрит, а если в кабинете есть записывающее устройство, оно моментально сгорит.

— Что теперь?

— Мне нужно, чтобы ты оказал услугу.

На этот раз отец все же усмехнулся.

— Тебе? Всесильному агенту СБК? Ты же понимаешь, что…

— Не мне, — прервала его Ева. Она поняла, что больше не боится фамильярничать с отцом. — Человечеству.

На лице мужчины не дрогнуло ни одной мышцы.

— Слушаю.

Девушка извлекла из кармана под бронепластинами неприметный кусочек пластика и передала отцу.

— Здесь все, что тебе нужно.

— У меня нет времени изучать данные из сомнительных источников, — он сделал паузу, акцентируя внимание на своем отношении к дочери. — Перескажи вкратце или считай, что зря проделала такой путь.

Девушка почувствовала укол гнева, но сдержалась. Если на щеках и выступил румянец, то полутьма кабинета все равно его скрыла.

— О нет, на это ты время выделишь. Отвлечешься на пару часов от своих гулянок и окажешь всем нам милость. Даже не думай передавать это своим помощникам — у них и близко не тот уровень допуска.

— Что же ты мне принесла?

— Информацию о массовых похищениях людей.

Ева сделала паузу, но отец промолчал. Вместо ответа он прислонился к столу и скрестил руки на груди. Его лицо почти не изменилось, но, как это ни иронично, столетнего политического опыта мужчине не хватило, чтобы скрыть удивление. Многие в галактике слышали третьесортные теории о массовых исчезновениях, но чиновник, вращающийся в высших кругах правительства, должен был знать гораздо больше. Наверняка отец так или иначе натыкался на эту информацию, но счел ее заговорщической ерундой.

Не дождавшись ответа, Ева продолжила:

— За последние три года пропало почти двадцать миллионов человек.

Отец пожал плечами.

— В галактике нас триллионы.

— Я говорю о массовых случаях. Это тщательно скрывается, но за один день пропадают целые колонии. У нас, у айлири7, даже в Самборе не досчитались четырехсот тысяч колонистов. У таллесианцев8 исчез полноценный военный флот из тридцати кораблей, причем на их же территории. Никаких следов борьбы или сигналов бедствия. Ощущение такое, словно они просто собрали вещи и в один момент улетели прочь. При этом все происходит не только на отдаленных территориях со слабой навигационной сетью, но и посреди освоенных секторов.

Отец потер подбородок, потом лоб, затем помассировал виски.

— Звучит довольно… необычно.

— Нет, хуже, чем необычно. В галактике появился кто-то способный похитить миллион человек без единого выстрела и видимого принуждения. Не знаю, что это за технология, но исчезновения происходят уже давно, а в последнее время — все реже и реже. И это очень плохо.

Отец вскинул брови.

— Поясни?

— Чем меньше исчезновений, тем ближе конец испытаний. И если эта технология — оружие, то наш враг заканчивает пристреливаться и очень скоро может применить его на более крупной цели.

— Какой же?

— Понятия не имею, ей может оказаться любая планета. И я даже не уверена, что все это дело рук человека.

— Брось, Ева, я же только начал воспринимать тебя всерьез, — отец всем видом попытался выказать скептицизм.

— Это неважно. Ты сам все прочитаешь и сам сделаешь выводы.

— А что думают в Бюро?

— Они отмалчиваются. Никто ничего не нарыл и расследование сбавляет темпы. Скоро мы будем просто сидеть и ждать, пока правда сама придет в руки.

— «Хорошая» тактика, — с сарказмом бросил отец. — Но это ведь не обязательно умышленные похищения.

— Речь идет о жизнях людей, это не шутки.

— Ладно, допустим, ты права. Дальше что?

— Ты должен протолкнуть информацию в массы: в сенат, конгресс, на все ваши политические форумы. Пусть бюрократические шестеренки закрутятся, иначе мы обречены. Нужно, чтобы сведения дошли до самого канцлера.

— Думаю, уж канцлер точно в курсе таких вещей.

— Сомневаюсь, что ему доложили всю правду, тебе ли не знать, как мое начальство умеет выкручиваться.

— Хорошо, ты убедила меня. Я займусь этим вопросом, но не думай, что дело в нашем родстве, — он театрально покрутил головой. — Если ты еще раз прилетишь сюда на боевом корабле, адвокаты добьются твоего разжалования.

Ева кивнула. Она не поняла, имел ли отец ввиду, что ей вообще нельзя здесь появляться или что в следующий раз лучше прилететь на такси, но переспрашивать не стала.

— Как скажешь, Григориус. Будем считать это мелким недоразумением. Надеюсь, ты поставишь республику на уши.

Девушка уже бодро шагала к двери, когда отец окликнул ее.