Следующий оратор, Петлюра, заявил, что ожидаемое выступление большевиков (на самом деле оно на тот момент уже началось) «являється тільки наслідком безтактности штабу Київської військової округи». Украинские части, сообщил он, пока придерживаются нейтралитета.
Рада приняла внесенную украинскими социал-демократами резолюцию под недвусмысленным названием «Про контрреволюційні виступи штабу округи». Отмечалось, что во дворце были не только большевики, но и представители других партий (меньшевики, эсеры), и
[щ]о розгром військом Дворця прибрав характер явно контр-революційного походу проти рад і тим проти всієї демократії, там представленої, який виявився в ганебному поводженні з представниками і членами ріжних соціялістичних партій, в антісемітічному наст[р]ою окремих особ серед війська і в знищенню і в знущанню над революційними емблємами і прапорами.
Резолюция требовала немедленного освобождения всех арестованных во дворце, «особливо з огляду на повну відсутність всякої спроби повстання з їх боку» (!), а также немедленного вывода частей, которые штаб вызвал в Киев{603}
.Итак, Центральная Рада четко высказалась против действий штаба, но не ввязывалась непосредственно в вооруженное противостояние. По мнению Затонского, Рада «боялась, что в случае победы штаба ей будет предъявлен счет». Большевики, со своей стороны, агитировали украинские полки за активное выступление против штаба; это было основной задачей того же Затонского, который «два раза бит за сие был, но кой-кого мы сагитировали». Действительно, существует несколько свидетельств большевиков о том, что украинцы принимали ограниченное участие в боях на их стороне. Как уже упоминалось выше, Андрей Иванов утверждал, что в совещании большевиков ранним утром 29 октября (11 ноября) участвовали представители украинских частей. По Затонскому, в бой на стороне большевиков пошли солдаты-богдановцы, с развернутыми желто-голубыми флагами – вопреки приказам своих же офицеров{604}
. Он же утверждал, что радовцы «весьма извинялись перед штабом, когда тот указывал, что местами по юнкерам стреляют отряды с желто-голубыми знаменами», и даже пытались представить дело так, что украинский флаг поднимали сами большевики – дабы создать впечатление, будто их поддерживает Центральная Рада{605}. Трудно сказать, насколько можно этому верить. Ситниченко вспоминала, что, спускаясь к Днепру, чтобы отвезти приказ артиллеристам на Слободку, встретила около двух десятков подвод с патронными ящиками, которые сопровождали украинский офицер и солдаты; на обратном пути она встретила еще одного украинского офицера и получила от него патроны{606}.События этих дней впоследствии назовут «треугольным боем» – имея в виду, что каждая из трех сторон дралась против двух других. Как видим, определение это не вполне точное: штаб военного округа действительно был «против всех» (и в конечном счете проиграл), но большевики и украинцы друг против друга не воевали.
Первый день боев не дал определенных результатов. Ни у одной из сторон не было решающего преимущества. Ночь прошла неспокойно. Корреспондент «Киевлянина», чья политическая позиция не вызывала сомнений, сообщал:
В течение всей ночи с 29-го на 30-го октября и утром на улицах Печерскего [sic] и Институтской шел уличный бой. Юнкера, казаки и чехо-словаки очищали улицы от хулиганов и большевиков. Приняты самые решительные меры к подавлению мятежа и к вечеру город будет очищен от преступников{607}
.В ту же ночь точечная «акция» удалась украинским солдатам (во всяком случае, если верить прокурору Киевского окружного суда, рассматривавшему это дело месяцем позже). Во время перестрелки большевиков с юнкерами «группа солдат украинского георгиевского полка явилась в штаб крепости и арестовала бывших там начальствующих лиц – начальника штаба полковника Козина и комендантских адъютантов капитанов Саливона и Приходкина, которых впоследствии солдаты того же полка под командой какого-то прапорщика вывели на площадь и у ограды Печерской Лавры под откосами Днепра подвергли расстрелу». Адъютанты оказались убиты, а полковник Козин ранен в полость рта{608}
…