Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

«Значительную сенсацию, – сообщал газетный репортер, – производят речи выступающих за необходимость образования “самостийной” Украины. Их немного, и страстные речи их, вначале принимаемые с некоторым сочувствием, слушаются потом неохотно, прерываются замечаниями и даже шиканьем».

Николай Михновский (1873–1924), украинский адвокат, политический деятель

Обложка издания «Самостійна Украіна». 1900

Действительно, идея независимости Украины на тот момент была совершенно непопулярна. Наиболее известным ее пропонентом был адвокат Киевского военного окружного суда поручик Николай Михновский, еще в 1900 году, в 27‑летнем возрасте, обнародовавший во Львове свой манифест «Самостійна Україна» (в качестве одного из методов борьбы за таковую он предлагал терроризм). Михновский выступал на съезде – но не с требованием независимости, а по вопросу о формировании отдельного украинского войска. В принятой единогласно резолюции съезда ни слова о самостоятельности сказано не было, а были пункты:

<…> 2) Автономное устройство Украины, а также и других автономных областей России найдет свою полную гарантию в федеративном устройстве России.

3) Поэтому единой соответствующей формой государственного устройства съезд признает федеративную демократическую республику России{206}.

Во второй день, 7 (20) апреля, на съезде выступил губернский комиссар Суковкин, который официально представлял Временное правительство. В начале речи Суковкин объявил: «Мне жаль, что я не могу сделать это [обратиться к съезду. – С. М.] на украинском языке, но я слишком ценю ваш прекрасный, певучий язык для того, чтобы портить его неумелою своею речью, и потому разрешите обратиться к вам по-великорусски»{207}, но закончил выступление фразой: «Нехай живе вільна Україна вкупі з вільною Росією!», сорвав бурные аплодисменты. «М. С. Грушевский целуется с М. А. Суковкиным, который занимает место в президиуме», – читаем в репортаже{208}.

Заседание 8 (21) апреля, на котором председательствовал Винниченко, было посвящено упорядочению структуры Центральной Рады. Решено было избирать депутатов от губерний (от одного до четырех, в зависимости от процента украинского населения), по два от больших городов (включая Москву и Петроград), по нескольку депутатов от партий, различных организаций и так далее. Всего в Раде предполагалось иметь около 150 депутатов (заметим, что в последующие месяцы эта цифра была многократно превышена), а для постоянной работы избрать Исполнительный комитет в числе около 30 человек. После этого состоялись собственно выборы в Раду и, наконец, выборы ее председателя. Профессор Грушевский предложил было тайное голосование, но зал взорвался аплодисментами и криками «Слава Грушевскому!», «Грушевский – наш председатель!». Тем не менее профессор настоял на тайном голосовании – и получил 588 голосов «за» против двух или трех других кандидатов, получивших по одному-два голоса. Поднятием рук избрали заместителей председателя – Владимира Винниченко и Сергея Ефремова{209}.

После закрытия съезда, в тот же день, 8 (21) апреля, в 10½ часов вечера, в Педагогическом музее собрался новый состав Центральной Рады. Всего на тот момент было избрано 115 депутатов. На заседании был выбран Комитет Центральной Рады – 20 человек, в том числе трое членов президиума{210}. (Впоследствии этот Комитет будет переименован в Малую Раду.)

Итак, Центральная Рада обозначила свою новую роль: еще не парламент, но уже и далеко не клуб. Дальнейшее зависело от того, как идею об автономии Украины воспримет Временное правительство. Киевский официальный представитель правительства, Суковкин, расцеловался с Грушевским. С Петроградом всё получится совсем иначе.

Острой проблемой для Центральной Рады оставалось размещение и материальное обеспечение. 23 апреля (6 мая) она приняла «грозную» резолюцию:

Украінська Центральна Рада [пропущено деепричастие. – С. М.], що бувший царський дворець у Київі нині занятий Советом Общественных Организаций міста Київа[,] протестує проти нарушення прав украінського народу і вимагає[,] аби негайно він переданий був до роспорядимости Украінськоі Центральноі Ради, яко національна власність народу украінського{211}.

Никаких последствий это заявление не имело. На практике, как вспоминал Грушевский: