Киев для романтиков

До революции на этом месте был «Гранд-отель», считавшийся самым шикарным в городе. Тут останавливался бразильский император Педро ІІ, путешествующий в 1876 г. по Европе. Магазин сухого варенья (цукатов) знаменитой фирмы кондитерской семьи Балабух находился также тут. Мне рассказывали, что другой постоялец «Гранд-отеля» – испанский герцог Монпансье вывез из Киева несколько пудов «балабухинских» сладостей. Посредине фасада дома № 24 устроены большие арки, через которые мы сможем попасть в 4-этажное здание Государственной телекомпании в глубине квартала. Этот почтовый адрес: Крещатик, 26 (архитектор В. Елизаров, 1952) известен по всей Украине уже не одно десятилетие.

Когда строили Крещатик, 24, то он закрывал Телецентр, поэтому придумали арки, чтобы он просматривался с улицы. Особый интерес вызывают фотографии классической архитектуры старинного особняка Головинского, где с 1849 г. действовала почтовая контора. В начале ХХ в. мы видим на открытке не более десятка проводов, свидетельствующих, что в нашем городе на то время было именно столько пользователей телефона.

– Как это вам с такой дикцией удалось попасть на телевидение? Наверное, блат?

– Какой блат! Сестла!

Следующий дом № 28/2 – учреждение схожего направления – Государственный комитет информационной политики, телевидения и радиовещания. На этом месте было здание с симпатичной угловой башенкой, построенное в 1903 г. знаменитым В. Городецким. В нем размещалось Первое российское страховое общество, а внизу работало популярное среди киевлян кафе «Жорж». В начале нацистской оккупации города тут расположилась немецкая комендатура, куда население сносило запрещенные радиоприемники. В одном из них была взрывчатка. Так 24 сентября 1941 г. произошел первый взрыв, с которого начался страшный пожар Крещатика, длившийся три дня и три ночи. Это было ужасное зрелище, сфотографированное и растиражированное немцами.

Паниковский.

Уличная скульптура. 1998 г.

Угол Крещатика и Прорезной стал широко известным из-за животрепещущего рассказа литературного персонажа популярного романа «Золотой теленок» Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Пройдоха и мелкий воришка Паниковский вошел в наше сознание благодаря прекрасному исполнению выдающимся артистом Зиновием Гердтом. Притворяясь слепым, Паниковский просил перевести через улицу, при этом мастерски очищал карманы, особенно испытывая склонность к часам. Постоянное «рабочее» место обеспечивала «крыша» в виде полицейского Небабы, с которым он делил свою выручку. Меня уверяли, если под правую ногу бронзового Паниковского положить монетку, а желание шепнуть на ухо, то пофартит! С появлением этого негативного персонажа в бронзе отметим, что «чиновники от искусства» напрочь отказались от официоза, так называемого «ленинского плана монументальной пропаганды».

Инженер Сеня Гороховский променял уютное киевское метро, собственную ободранную киевскую квартиру и дающих ему подольских девок на ободранное нью-йоркское метро, съемную ободранную нью-йоркскую квартиру и не дающих ему брайтонских девок. В остальном его быт не изменился: работает, пьет «Русскую», ест пельмени и так же никуда не ходит, ограничиваясь телевизором.

В музее школьники увидели пробитый пулей партийный билет, а в соседней витрине – портсигар, в котором пуля застряла. И тогда навсегда поняли дети, что курить – гораздо полезнее, чем состоять в партии.

Убеждение, что он навсегда «канул в лету», приносит искреннее удовлетворение. На другой стороне стоит памятник народному поэту Махтумкули, который был сооружен на деньги посольства Туркменистана, расположенного по ул. Пушкинской, 6, в бывшем здании Ленинского райкома партии. Учитывая интерьер в восточном стиле, это одно из самых красивых зданий. В свое время это был райком, к которому прикреплено было КБПиЭ, где я был секретарем парторганизации. Сколько я там получал втыков за своих «нерадивых» сотрудников. Особенно были хлопоты из-за «голубых», на которых постоянно приходили анонимки. Тогда начались компании против СПИДа, поэтому сексуальные меньшинства на то время оттеснили актуальность борьбы партии против сионизма. Ах, как хотелось обменять обретенную реальность на утраченные иллюзии.