Киево-Печерский патерик

Имяше же обычай сиць великый отьць нашь Феодосий, якоже по вся нощи обиходити ему кели мниховы вьс, хотя увдти когоджо ихъ како житие. Егда бо услышааше кого молитву творяща, ти тъгда, ставъ, прославяше о немь Бога, егда же пакы кого слышааше бесдующа дъва ли или трие съшедъшеся въкуп, то же ту, ударивъ своею рукою въ двьри ти, тако отхожааше, назнаменавъ тмь свой приходъ. Таче въ утрй дьнь призъвавъ я, нъ не ту абие обличааше ихъ, нъ якоже издалеча притъчами нагоня, глаголааше къ нимъ, хотя увдти, еже къ Богу тъщание ихъ. Аще бо будяше братъ льгъкъмь сьрьдьцьмь и теплъ на любъвь Божию, то сий въскор разумвъ свою вину, падъ, поклоняшеся, прощения прося отъ него прияти. Аще ли будяше пакы братъ омрачениемьбсовьскымь сьрьдьце покръвено имый, то сий станяше, мьня, яко о иномь бесдують, самъ чистъ ся творя, дондеже блаженый обличашети и, епитимиею того утвьрдяше, и отъпустяше. И тако вься прилжьно учааше молитися къ Господу и не бесдовати ни къ кому же по павечерьний молитв, и не преходити отъ кели въ келию, нъ въ своей келии Бога молити, якоже кто можеть и рукама же своима длати по ся дьни, псалмы Давыдовы въ устхъ своихъ имуще и сице же имъ глаголааше: «Молю вы убо, братие, подвигнмъся постъмь и молитвою, и попьцмъся о спасении душь нашиихъ, и възвратимъся отъ зълобъ нашихъ и от путий лукавыхъ, яже суть сии: любодяния, татьбы и клеветы, праздьнословия, котеры, пияньство, обидание, братоненавидние. Сихъ, братие, уклонимъся, сихъ възгнушаимъся, не осквьрнавимы си душа своея, нъ поидмъ по пути Господню, ведущиимь ны въ породу, и възищмъ Бога рыданиемь, сльзами, пощениемь и бъдниемь, и покорениемь же и послушаниемь, да тако обрящемъ милость отъ него. Еще же възненавидимъ мира сего, всегда поминающе о семь Господа рекъшааго: “Аще кто не оставить отьца и матере, и жену, и дтий, и селъ мене ради Еуанглия, нсть ми достоинъ”, и пакы: “Обртый душю свою погубить ю, а погубивъ ю мене ради — спасеть ю”. Тмьже и мы, братие, отърекъшеися мира, отъврьзмъся и сущиихъ въ немь, възненавидимъ же всяку неправьду, еже мьрзъкааго не сътворити, и не обратимъся на прьвыя грхы, якоже и пси на своя бльвотины. “Никътоже бо — рече Господь — възложь рукы своея на рало и обращься въспять, управленъ есть въ царьство небесьное”. Како же мы убжимъ мукы бесконьчьныя, коньчавающе время жития сего въ лности, а не имуще покаяния? Лпо бо намъ есть, нарекъшемъся чьрньцемъ, то по вься дьни каятися грхъ своихъ: покаяние бо есть путь, приводя къ царьству, покаяние есть ключь цесарьствия, бес того бо неудобь вълсти никомуже. Покаяние есть путь, въводя въ породу, того пути, братие, дрьжимъся, на томь пригвоздимъ плесн и стопы, къ тому бо пути не приближаеться змий лукавый, того бо пути шьствия суть прискърбьна, а послдь радованьна. Тмьже, братие, подвигнмъся преже дьни оного, да получимъ благая она, избгнмъ же всхъ хотящихъ быти на неродивыихъ и не въ покаянии живущиихъ».