Кики и её любовь

Тогда Дзидзи проскользнул в комнату. Он сцапал конверт зубами и выскочил наружу. Вот что было написано в письме.

Милая Кики, пожалуйста, возьми себе картину, которая стоит на мольберте. Извини, если я удивила тебя этой неожиданной просьбой. Это последняя картинка моего сына, он был художником. На самом деле у нас не должно было быть этого месяца, за который он написал картину. Это время стало настоящим подарком для нас. Едва ли таким же чудесным, как целая новая жизнь. Это было время, залитое прекрасным солнечным светом. В этом чудесном солнечном саду благодаря встрече с такой прекрасной девушкой, как ты, к моему сыну словно вернулось немного времени, которого, как мы думали, у него вовсе не осталось. Он сказал: «Я хочу написать еще одну картину». А когда закончил ее, то сказал тихо и серьезно: «Как я рад, что дожил до этого». И лицо у него было таким мирным… Спустя три дня мой сын покинул этот мир. Я уезжаю отсюда, забирая с собой только воспоминания. Мой дом в пустыне остался брошенным, так что я решила для начала вернуться туда. Прости, что не смогла попрощаться с тобой как следует, у меня было слишком тяжело на душе. Надеюсь, мы еще встретимся однажды где-нибудь и когда-нибудь и снова выпьем вместе вишневого сока. Наверно, мне стоило побольше рассказать тебе о нас. О пусть даже я ничего тебе не объяснила, мне кажется, между нами было сказано очень и очень многое. Спасибо тебе, Кики. Все это очень печально. Но все это время я продолжала отчетливо слышать твое заклинание: «Пусть все будет хорошо…» Возьми полотнище, что лежит на стуле, заверни в него картину, чтобы было удобнее везти.

Ёмоги

Кики перелезла через подоконник и забралась в комнату, а потом посмотрела на картину и застыла. На холсте были изображены Ёмоги и Кики, сидящие за столом, а на третьем стуле, свернувшись клубочком, спал Дзидзи. И всегдашнее угощение — стаканы с соком войлочной вишни — стояли на солее. Деревья на заднем плане заливал солнечный свет, и они словно светились собственным светом. Ёмоги улыбалась, и Кики улыбалась тоже. И пусть это была совсем небольшая картина, но она сияла так, словно сама источала свет.

Ёмоги сказала ей: «Привези себя». Кики поступила, как ей было сказано, выбирала погожие дни, прилетала, рассказывала о делах в городе, о разных вкусностях — да и все на этом. А кто-то неотрывно смотрел на нее и рисовал эту картину. Кики наклонилась к холсту поближе. В уголке было мелкими буковками написано «Сэнта», а еще «Спасибо».

Кики молча завернула картину. Дзидзи, разделяя ее настроение, тоже молчал. Кики выбралась на улицу и закрыла окно.

Воздух стал холодным, все вокруг как-то помрачнело, и деревья казались сгустками тьмы. Можно было подумать, что весь свет ушел в картину. Кики и Дзидзи молча посмотрели на дом, а потом развернулись к Сумеречной тропе.

— Ой! — вдруг воскликнул Дзидзи.

Кики посмотрела и увидела, что трава на одном пятачке полегла кругом, словно ее прибило смерчем. Будто кто-то вызвал ветер, а потом, кружась вихрем, ушел в землю. Дзидзи поспешил отскочить прочь, а затем поскреб нос.

— Похоже на вход… — проговорил он.

Кики все стояла и смотрела, только чуть кивнула в ответ. А потом с силой прижала к груди картину, которую держала в руках.

— Ну, пойдем! — позвала она и вошла под сень Сумеречной тропы.

Глава 8 Фата на счастье

Летние каникулы закончились, Томбо вернулся с горы Амагаса в школу, и вскоре от него пришло письмо.