Кики Каллира и нарисованное королевство

– Не смущайся, Кики. Эта статуя много значит для людей. Пока Брахма не рассказал мне о тебе, мы понятия не имели, кто это. Знаешь, Махишасура не может ее уничтожить. Он пытался. Он и его асуры не могут даже прикоснуться к ней. Прямо как с Гандаберундой.

– Погоди, – вмешалась я, на мгновение забыв о своем унижении, – Махишасура действительно не может прикоснуться к этой статуе? И к статуе Гандаберунды?

– Не-а.

– Но почему?

– Никто не знает, – ответила Ашвини. – Может быть, потому, что Гандаберунда – защитник Майсура. А может, потому, что этот мир появился именно из твоего альбома. Мы понятия не имеем. Но какова бы ни была причина, она приводит Махишасуру в ярость. Я, например, считаю это победой.

– Мы думали, что ты будешь такой же, как эта статуя, – произнес Лей.

– Это не так, – пробормотала я.

Лей поднял брови, как бы говоря: «Это мы и сами видим», но Ашвини свирепо посмотрела на него, прежде чем он успел произнести это вслух.

– Кики, – серьезно сказала она, – посмотри на статую. Махишасура – чудовище, которое все у нас забирает, но ему не удалось сокрушить нас. Мы сопротивляемся ему каждый день, потому что верим, что сможем вернуть город, который любили. И причина, по которой мы верим в это, по которой мы сопротивляемся, – это ты. Потому что ты заставила нас драться. Потому что ты создала мир с монстрами, но ты также создала и тысячи обычных, но необыкновенных людей, которые сопротивляются этим монстрам.

– Но я не такая, как ты. Я не такая, как эти люди.

– Нет, ты такая, – настаивала Ашвини. – Даже если ты этого еще не знаешь.

Мне так хотелось ей поверить, но я не знала, по силам ли мне это. Как могла девушка, которая лежала без сна в темноте, беспокоясь о гусях-убийцах и незапертых входных дверях, оказаться той, кто стоит сейчас на мраморном постаменте? Эта статуя являлась всего лишь эхом Кики, которой больше нет. Мой мозг сделал меня кем-то другим, и новая я была не той, кто нужен этому миру.

Но что, если бы я могла стать такой? Что, если есть шанс, и Ашвини права? В конце концов, разве я не создала эту статую, потому что она – это та версия меня, которой я хотела быть? Что, если бы я могла стать одной из тех необыкновенных, но простых людей, которые сопротивляются вместо того, чтобы бежать?

Я сжала руки в карманах пижамы. В одном из них я нащупала карандаш, и мне стало немного легче. Я по-чувствовала себя храбрее. Стала сильнее походить на мраморную девушку – отважную героиню своей собственной истории.

Понятия не имею, смогу ли спасти Майсур от Махишасуры, но я попробую. Клянусь своим беспокойным, тревожным сердцем, я попытаюсь.

Теперь, когда я немного пришла в себя от вида статуи, я вспомнила и другую вещь, которую она означала.

– Если мы на этой площади… – начала я, – тогда это значит…

– Ага, – просияла Ашвини, – значит, мы дома.

Затем она жестом пригласила меня идти впереди. Впервые кто-то из них позволил мне сделать это, и меня не пришлось упрашивать. Я точно знала, в каком направлении двигаться.

Я пересекла площадь и подошла к высокому странному изогнутому бледно-голубому дому с рубиново-красной дверью. Выглядел он так, будто кто-то взял три разных здания и сложил их одно на другое, не особо заботясь о том, совпадают ли их края. Под кем-то я подразумевала себя. Упс!

На маленькой деревянной табличке рядом с ярко-красной дверью было написано: ДОМ ВОРОНОВ.

Если бы на дом взглянул асура, он бы не увидел в окнах света, не услышал внутри звуков и вообще не заметил бы никаких признаков жизни. Этот дом был наделен разумом и делал все, чтобы надежно спрятать от посторонних глаз семейство Воронов, которое в нем жило.

Я осторожно постучала в дверь. Она тут же открылась, как будто кто-то ждал меня с другой стороны.

Но внутри никого не было. Дом сам открыл мне дверь.

Вглядевшись в глубь ярко освещенного коридора, захламленного резиновыми сапогами, куртками и одной очень острой стрелой, в другом его конце я увидела лицо в безуспешной попытке сдержать улыбку.

– Это ты! – благоговейно прошептал тихий голос.

Лей вздохнул и вошел первым. Я последовала за ним, а Ашвини, шедшая последней, плотно закрыла за нами дверь.

– Вот, – торжественно произнесла она, – наша штаб-квартира!

Дом Воронов предстал передо мной мешаниной из залитых солнцем окон, громких звуков, возбужденных лиц и оглушительных вопросов. Казалось, что детей здесь не меньше сотни, но на самом деле их было только четверо.

– Эй! – рявкнул Лей. – Заткнитесь!

Меня немного утешило, что он говорил таким тоном со всеми, а не только со мной, но на орду окрик Лея не произвел никакого впечатления. Они лишь похихикали над ним, а затем снова столпились вокруг меня и начали гомонить громче прежнего.

Ашвини поднесла пальцы ко рту и пронзительно свистнула. В доме сразу же воцарилась тишина.

– Разве так следует приветствовать нашу гостью? – спросила она, подергивая ртом и безуспешно пытаясь подавить улыбку. – Кики подумает, что вас всех вырастили шакалы!

– Не шакалы, – раздался дерзкий мальчишеский голос, – а вороны.