Кики Каллира и нарисованное королевство

– Ну, такие, как, например, люди на улицах. Они были просто каракулями в твоих набросках, но реальный мир полон реальных людей с реальными историями и реальными жизнями, поэтому магии пришлось доработать их, чтобы сделать реальными. Ты нарисовала огромную армию Махишасуры, – я вздрогнула, так как невысказанное кстати, спасибо тебе за это в его тоне было слишком очевидно, – но ты не дала им лиц и имен, поэтому магия сделала это самостоятельно. Ты создала собственную версию своей прабабушки Ашвини и сделала ее лидером группы детей, которые всю жизнь боролись с твоей вымышленной версией Махишасуры, но ты не успела придать каждому из нас индивидуальности к тому времени, как настоящий Махишасура пришел к власти и переписал историю.

– Значит… – я руками изобразила в воздухе эту неясную силу, – и ты тоже? Магия сотворила тебя из каракулей, которые я нарисовала у себя на бумаге?

– Так и есть.

– И, полагаю, именно поэтому у Гандаберунды один золотой глаз вместо четырех зеленых, которые я ему дала? Магия создала для меня способ разрушить этот мир?

– Так Брахма сказал Ашвини, – Лей пожал плечами. – Чем больше времени ты проведешь здесь, тем больше будешь видеть, что здесь не все заполнено. Если что-то не было необходимой частью живого, дышащего мира, магия не растрачивала себя на это. Как, например, в этом Майсуре есть дома с незаконченными лестницами и без крыш. Вот так-то.

Я проследила за его взглядом сквозь переплетенные баньяновые ветви и поняла, что он смотрит на замок в облаках. Совершенно недосягаемый замок, потому что когда я рисовала его, меня ни разу не посетила мысль: «Знаешь, Кики, однажды все это может стать реальным, так что, возможно, стоит нарисовать лифт или очень длинную лестницу».

– Почему магия просто не стерла его? – спросила я. – Он ведь явно не нужен.

– Магия не может избавиться от чего-то, а только добавить. Этот мир появился из твоего альбома. Ни бог, ни сила асуры не могут разрушить то, что ты создала.

Я на мгновение задумалась. Лей продолжал смотреть на замок, и я воспользовалась этим, чтобы рассмотреть его поближе. На тыльной стороне левой руки у него был багрово-белый шрам, которого я раньше не замечала, – словно чей-то коготь разрезал плоть почти до кости. На душе стало тяжело, словно там образовался камень. Неужели это моя вина, потому что я сделала этот мир таким жестоким и коварным?

– Что ты чувствуешь, когда оживаешь?

– Мы не знали, что ожили, – отозвался Лей. – И не почувствовали тот момент, когда этот мир стал реальным. Мы просто были. Для тебя, снаружи, этот мир существует всего несколько месяцев – или сколько там прошло времени с тех пор, как ты начала заполнять альбом. Но мы, те, кто внутри этого мира, чувствуем, что он всегда существовал. У нас есть воспоминания о друзьях, семьях, обо всей нашей жизни. У нас есть история. Мы помним то, что рассказывали нам наши бабушки и дедушки. Мы помним годы борьбы с Махишасурой. Мы не чувствуем, что когда-то были просто чернилами на листе бумаги. Мы чувствуем себя такими же реальными, как и ты.

В этот момент по пыльному каменному покрытию двора эхом разнеслись шаги. Я чуть не расплакалась от облегчения, когда Ашвини нырнула под листья баньяна.

Я вскочила и обняла ее.

– Ты в порядке!

– Конечно, – удивленно рассмеялась она, похлопав меня по спине. – Ты сделала меня крутой, помнишь?

– Что там произошло?

– Мы дрались, – весело ответила она. – Я сбежала.

– Ты потрясающая, – сказала я с благоговением.

– Они побежали за тобой? – спросил Лей.

Ашвини на это лишь усмехнулась.

Вдохновленная смелостью Ашвини, я тоже решила быть храброй. Поэтому сказала:

– Давайте пойдем и разобьем этот золотой глаз.

– Эмм, – смутилась она, – насчет него…

Покойся с миром, храбрая Кики. Эти пятнадцать секунд, что ты смогла продержаться, были веселыми. Потому что, судя по выражению лица Ашвини, все будет куда сложнее, чем просто разбить золотой глаз Гандаберунды и вернуться домой к завтраку. Мне стоило догадаться об этом, а не доверять веселому огоньку в глазах Ашвини.

– Что ты мне недоговариваешь? – нервно спросила я.

– Ну, во-первых, статую будут охранять крылатые асуры, – сказала Ашвини. – Теперь, когда Махишасура знает, что ты здесь, его приспешники станут следить за Гандаберундой каждый день и каждую минуту. Будет нелегко пройти мимо них, чтобы уничтожить глаз.

– Отлично, – выдохнула я.

– И, – добавил Лей, – есть еще крошечная проблема – лабиринт.

Лабиринт?

Ой.