Ким

– …Славой, предоставив вам религию. Именно так! Собственно говоря, я не думаю, что Бенет будет недоволен. Свалите вину на меня. Я – э… определенно рекомендую послать мальчика в школу св. Ксаверия. Ехать он сможет по пропуску, как солдатский сын, сирота, так что проезд его по железной дороге ничего не будет стоить. Одеть его вы можете на деньги, собранные по подписке. Ложа будет избавлена от расходов на его воспитание и очень этому обрадуется. Все это очень легко устроить. Мне придется съездить в Лакхнау на будущей неделе. В дороге я присмотрю за мальчиком… отдам его на попечение своих слуг и так далее.

– Вы добрый человек.

– Ничуть. Не надо заблуждаться. Лама прислал нам деньги с определенной целью. Нам неловко возвращать их ему. Придется сделать так, как он просит. Ну, решено, а? В следующий вторник, скажем, вы приведете его к ночному поезду, отходящему на юг. Осталось всего три дня. За три дня он особых бед не натворит.

– У меня на душе полегчало, но эта штука? – падре помахал чеком. – Я не знаю ни Гобинда Сахаи, ни его банка, который, может статься, всего-навсего дыра в стенке.

– Не пришлось вам быть младшим офицером, обремененным долгами! Если хотите, я получу по чеку деньги и пришлю вам расписку по всей форме.

– Но вы так заняты! Это значит просить…

– Мне это не доставит никаких хлопот, уверяю вас. Видите ли, меня как этнолога очень интересует все это дело. Мне хотелось бы использовать данный материал в одной работе, которую я теперь выполняю для правительства. Превращение полкового значка – вашего красного быка – в своего рода фетиш, которому поклоняется этот мальчик, представляет большой интерес.

– Не знаю, как мне вас благодарить.

– Вот что вы можете сделать. Мы, этнологи, как галки завидуем открытиям своих коллег. Они никому не интересны, кроме нас самих, конечно, но вы знаете, что такое библиофилы… Так вот, никому не говорите ни слова – ни прямо, ни косвенно, относительно азиатских черт характера этого мальчика – ни о его приключениях, ни о пророчестве и так далее. Впоследствии я, так или иначе, получу нужные сведения от самого парнишки и… вы понимаете?

– Понимаю. Вы состряпаете из этого замечательную статью. Никому слова не скажу, покуда не увижу ее напечатанной.

– Благодарю вас. Сердце этнолога тронуто. Ну, мне пора домой, завтракать. Господи! Старый Махбуб все еще здесь? – Он возвысил голос, и лошадник выступил из-под тени дерева. – Ну, что еще?

– Насчет молодого коня… – начал Махбуб. – Я говорю, что когда жеребенок – прирожденный игрок в поло и сам без выучки гонится за шаром, когда такой жеребенок знает игру, словно по откровению, тогда, говорю я, худо портить этого жеребенка, запрягая его в тяжелую повозку, сахиб.

– И я так говорю, Махбуб. Жеребенка будут готовить только для поло. (Эти люди думают только о лошадях, падре.) Я завтра увижусь с вами, Махбуб, если у вас есть что-нибудь подходящее для продажи.

Торговец откланялся, взмахнув правой рукой по обычаю заправских ездоков.

– Потерпи немного, Друг Всего Мира, – шепнул он отчаявшемуся Киму. – Судьба твоя устроена. Вскоре ты поедешь в Накхлао, и вот тебе кое-что – заплатить писцу. Думаю, что еще не раз увижу тебя, – и он ускакал по дороге.

– Слушай, – сказал с веранды полковник на местном наречии. – Через три дня ты поедешь со мной в Лакхнау. Увидишь и услышишь там много нового. Поэтому три дня посиди смирно и не удирай. В Лакхнау ты поступишь в школу.

– А я увижусь там с моим святым человеком? – захныкал Ким.

– Во всяком случае, Лакхнау ближе к Бенаресу, чем Амбала. Возможно, что я возьму тебя под свое покровительство. Махбуб Али об этом знает, и он рассердится, если ты теперь вернешься на Дорогу. Запомни – мне многое рассказали, о чем я не забуду.

– Я подожду, – сказал Ким, – но ребята будут колотить меня…

Тут рожок заиграл на обед.

ГЛАВА VII

К чему чреватых солнц висят ряды?
На небе бой, как на земле, идет:
Средь глупых лун звезда не чтит звезды.
Скользни меж них, – бесшумен твой приход.
Их страхи, ссоры, битвы примечай, –
Грехом Адама связан невзначай. –
Черти свой гороскоп и узнавай
Звезду, что рок твой чинит или рвет!

Сэр Джон Кристи

После обеда краснолицый учитель сообщил Киму, что его «исключили из полковых ведомостей», чего Ким не понял, а потом велел ему идти играть. Тогда он побежал на базар и отыскал молодого писца, которому остался должен за марку.

– Теперь я тебе заплачу по-царски, – сказал Ким, – и мне нужно написать еще письмо.

– Махбуб Али в Амбале, – развязно сказал писец. – Профессия превратила его в настоящую контору по сбору неточной информации.