Киммерийский закат

Тем временем ждать себя госпожа Валмиерис не заставила. Подтверждая молву об особой пунктуальности своих земляков, она прибыла в назначенное время, минута в минуту. Вежливо поздоровавшись, Лилиан, как всегда высокомерно, с гримасой нескрываемого презрения, осмотрела гостиную – «Ох, и насвинили же вы здесь, майор!» – китайским иероглифом было начертано при этом на ее мраморном личике, – и принялась накрывать стол.

– Что-то вы долго не появлялись, госпожа Валмиерис.

– Странно, что вы заметили это, господин Курбанов, – легко приняла новую форму обращения Латышский Стрелок.

– Но такое невозможно не заметить. Когда вдруг, ни с того ни с сего, исчезает такая женщина…

– Какая «такая»? – как бы между прочим, переспросила Лилиан.

– Ну, вся из себя…

– Когда вы основательно подкрепитесь, возможно, ваши успехи в сочинении комплиментов окажутся более впечатляющими.

– Мудрая мысль, – скорее по воле инстинкта, нежели из желания поласкать, Курбанов попытался провести ладонью по бедру Лилиан, но она, плавно повторяя движение его руки, уклонилась от этой ласки. – Хотел бы я знать, кто из вас двоих старше по чину и положению: вы или Гротова?

– А вам как представляется?

– Судя по степени заносчивости, вы, сеньора, явно превосходите Викторию. И, если исходить из высшего смысла всего того, чем продиктовано мое появление здесь…

Увлекшись собственным суесловием, Курбанов не заметил, что произошло с Лилиан. Очнулся, лишь когда увидел перед собой преисполненное холеного аристократического гнева лицо Латышского Стрелка.

– Я просила бы вас впредь никогда с госпожой Гротовой меня не сталкивать. Рассматривать нас как соперниц – слишком мелко и презренно. Тем более – когда речь идет о вас. Ибо о вас-то как раз и речи здесь не идет. О вас, майор, здесь попросту и речи быть не может.

– Вот как: «мелко и презренно»? Убедительно.

– Мы – офицеры, и выполняем то, что нам прикажут. И если мы оказались на вилле и вынуждены общаться с вами… В этом всего лишь проявляется воля командования, а не наша собственная.

Видя, как Лилиан усиленно налегает на местоимение «мы», подчеркивая общность задания и судьбы, Виктор понял, что она не на шутку встревожилась возможной конфронтацией с Гротовой.

– По крайней мере теперь я буду знать, что имею дело с офицерами. Нет, я всерьез, – попытался разрядить обстановку Виктор. – Буров, конечно, назвал ваш чин, а вот в каком чине пребывает Гротова – сие мне неведомо. На первый взгляд, две красивые женщины – и не более того. Оказывается, они еще и офицеры. Никогда не знаешь, с кем имеешь дело.

– Госпожа Гротова обя-за-на была посвятить вас и в это, – процедила Лилиан, не прощая его, но, в то же время, четко отвечая на вопрос, кто из них двоих старше по должности.

– И в каком же чине изволит пребывать госпожа Гротова? А то вдруг начну командовать, вместо того, чтобы безропотно щелкать каблуками.

– Щелкать каблуками вам придется в любом случае. Перед нами обоими. – В принципе всякая женщина должна была бы вымолвить эту фразу в тоне явного примирения. По крайней мере – иронично ухмыльнувшись. Но только не Лилиан. Как говорящий компьютер с сотворенного фантастами космического корабля, она по-прежнему продолжала оставаться до безучастности невозмутимой, и кто знает, что там у нее на уме. – Независимо от ранга и степени подчиненности.

«Господи Боже ж ты мой!» – мысленно возопил Виктор, окатывая ее смиренно-плотоядным взглядом. – Хотел бы я знать, какая же она в постели. И кто решается затаскивать ее туда, маз-зурка при свечах. – Но тут же популярно объяснил себе: «Затаскивают не ее, затаскивает она… идиот!»

– И все же… Какое у Виктории звание?

– При выполнении данного задания это никакого значения не имеет.

– Если не имеет, тогда какого черта сводите все к погонам? Наверняка старший лейтенант. Как поется в одной «белогвардейской»: «По три звезды, как на лучшем коньяке». Ведь не ошибся же?

– Не возомните, что, определив наши звания, когда-либо услышите от нас армейское «есть», – наконец-то прорезалось в голосе Лилиан нечто подобное язвительному сарказму.

– Я ведь не сумасшедший. Первый признак морального разложения и полной деградации любой армии – появление в ней женщин. Словом, как я понял, Гротова в том же чине, что и вы?

– Кажется, я уже признала, что в том же, – язвительно осклабилась Валмиерис. – Неужели Виктория не сообщила вам даже этого?

– Как-то к слову не пришлось.

– Странно. О чем вы тогда говорили все проведенное вместе время? – пожала плечами Лилиан. Присев, как и тогда, в столовой, по ту сторону стола и, подперев подбородок, она уставилась на Курбанова своими родниково-синими глазами.

– О разном.

– Не считайте это вопросом. Риторическое замечание – не более того. Я ведь знаю, что речь шла о секретах вашего будущего бизнеса.

– Какого такого бизнеса? – поморщился Виктор.

– То есть как это, «какого»? Она что, о бизнесе тоже не говорила?

– Стоп-стоп. Причем здесь бизнес?

– Хватит валять дурака, Курбанов: «При чем здесь бизнес?» Отлично знаете, при чем…