Киндер-сюрприз для декана

– Которое тебя отсюда увезет, – спокойно произношу я – а тебе сейчас очень надо побыть одной. И уж точно не отвечать на вопросы озабоченных кумушек.

– Одной, ага, – она смотрит на меня бесцветно, абсолютно пустым ничего не выражающим взглядом, – одной, Юлий Владимирович. Не с тобой. Лучше пусть меня тут на клочья раздерут, чем я куда-то с тобой поеду.

Зря. Очень зря. Потому что я сейчас на самом деле отчаянно хочу только унести её отсюда, подальше от пьющих силы шепотков, сочувствия, которое сейчас ей – как соль на рану, и… всего. Нет никаких сил видеть её такой – опустошенной, иссякшей. Нету настолько, что поневоле чешется под ложечкой вопрос – стоила ли эта игра свеч.

Стоила, конечно стоила.

Она достойна лучшего нежели бывший зек-наркоман в мужьях.

Будем честны и откровенны – и ревнивый маразматик идущий в комплекте с приемным сыном – тоже так себе вариант, но…

– Не со мной, малышка, я не предлагаю тебе свою компанию, – терпеливо произношу, нашаривая взглядом Капустину.

Она как раз в упор на меня смотрит, так пристально, что впору позже у неё результаты МРТ запросить.

Понятливая девочка – коротко, совсем незаметно кивает подбородком. Это и служит для меня стартовым выстрелом.

Это ведь я.

Хрен я буду терпеливо дожидаться разрешения на сближение. Просто шагаю за спинку Холериного кресла, сжимаю ладони на её плечах, поднимаю бесцеремонно.

– Руки убери, – упрямая девчонка продолжает ерепениться, но уже совершенно обессиленно.

– Конечно, котенок, конечно уберу, – обещаю мягко, в то же время настойчиво прокладывая курс между гостями к выходу, – как только сама ногами шагать будешь, так сразу. Но можешь не торопиться с этим. Мне очень нравится вот так…

Пальцы чуть сильнее сжимаются на нежной коже.

Зря я это конечно.

Гормоны – штука нешуточная, а в моей ситуации – это еще и очень запущенная часть жизни. Им сейчас только пальчик покажи – и пионерское расстояние между мной и Катериной, которое и так-то скажем честно едва-едва соблюдается, и вовсе окажется под угрозой исчезновения.

А уж когда все вот так близко, когда моя кожа касается кожи её, когда мягкий аромат пропахших духами волос пробирает насквозь и отдается щекоткой где-то в районе затылка… И сама она такая красивая в этом своем нежном светлом платье…

Боже, боже, и зачем придумали, что в ЗАГСах обязательно вот это вот обоюдное согласие…

Потому что я бы очень хотел сейчас… Устроить местной публике шоу. И не за плечи Холеру взять, а на плечо закинуть, до арочки венчальной донести, клятву брачную зачитать, и присвоить её себе, до последнего дня присвоить.

Не надо было щелкать клювом, Юл. Не надо было щелкать клювом…

Впрочем, реальность хорошо справляется с озабоченными порывами некоторых дяденек. Не успеваем мы дойти до двери, как дорогу на все-таки заступают. Пухленькая дамочка в возрасте – не сверкай её глаза так грозно, как сейчас, я бы даже нашел её весьма приятной. Но заблуждения мои разбиваются об камень реальности довольно быстро. Сразу же как она раскрывает рот.

– Катерина, что происходит? Что ты натворила? Куда ушел Кирилл? Что значит “свадьбы не будет”?

Судя по претензионному тону – она из родственников женишка. Судя по тому как нервно вздрагивает в моих пальцах тело Катерины – сама мысль о необходимости объяснений звучит для неё сродни выстрела в голову.

– Свадьбы не будет, какие тут могут быть дополнительные смыслы? – нахально интересуюсь я, – жених ваш по самые гланды опарафинился. И нахрен он нашей Катерине не сдался. Сам осознал и сбежал.

Хамство, животворящее хамство…

Палочка-выручалочка, которая срабатывает абсолютно всегда. И там где ты не особенно имеешь право слова, потому что ты – не пойми откуда вылезший хрен с горы, ты все равно получишь свой звездный час славы, если только впишешься куда-то без спроса, и не проявишь никакого пиетета перед собеседниками.

Моя собеседница не обманывает моих ожиданий. Раздувается как дракон, багровеет, идет в наступление.

– Да что вы себе позволяете? Да кто вы вообще такое? Любовник этой…

Когда имеешь дело с эмоциональными собеседниками – с ними вообще легко. Выбеси их и можешь что угодно под их носом делать, не заметят.

Так я например подталкиваю Катерину в объятия подрулившей сбоку Капустиной и стреляю ей глазами в сторону двери: “Уводи”. А женщина, несколько минут назад требовавшая ответа именно от Ивановой дрожит от ярости и готова сгрести меня за грудки и начать трясти, пытаясь добиться ответа.

– Ну почему же сразу “этой”, – я бесцеремонно и бесшабашно скалюсь, – может быть “этого”?

Шлея вдохновенно бреда несет меня в непонятные дебри. Конечно, это совершенно не вариант, но кто из местной публики об этом знает? Только пожалуй Катерина мать, но она осталась там, во втором зале, кормит тортом заскучавшую мою малышку.

Изобличать меня некому. Поэтому я могу себе позволить чуть-чуть шутки ниже пояса. Которую моя собеседница воспринимает за чистую монету. Хлопает ртом, как выброшенная на лед рыба, округляет глаза.

– Вы?