Киндер-сюрприз для декана

– Не, не я, – отпираюсь тут же, во многом благодаря тому, что вижу в окно ресторана как машина Макса трогается с места, а значит – с девочками он договорился, – но что, вы хотите сказать, что ваш жених белый и пушистый тип? Ни в чем не повинный?

Конечно, я мог бы сказать гораздо прямее. Но Катя объяснять ничего не стала, скорей всего ей хватило эмоций от диагноза “брошенная невеста”, усугублять не хотелось, а я – не испытывал желания что-то делать поперек.

Но близость к жениху этой нахальной тетки чувствовалась, и мне уж очень хотелось её подрезать.

И удалось ведь, удалось… Багровая минуту назад сейчас она как-то спала в лице и слегка побледнела. Место напористости занял оправдывающийся тон.

– Никто не идеален.

– Ага, никто, – киваю я отрешенно, – и тем не менее, это он сбежал. Нечего пить кровь невесты.

Про то что этим в свободное время обычно занимаюсь я – умолчим, пожалуй.

Слово за слово, но до моей собеседницы наконец доходит, что битва проиграна уже, невесты – след простыл.

И тут, о боги, совершенно неожиданно нанятый тамада внезапно вспоминает про то что ему кажется даже деньги заплатили. Он звучно цокает языком в микрофон и весь вектор общественного внимания переключается на него.

– Кажется сегодня два человека вовремя осознали что друг другу они не подходят, – бодрым и жизнерадостным тоном оптимиста возвещает он, – а давайте за это выпьем, дорогие друзья. А то у нашего шампанского весь градус с пузырьками выйдет!

Гости откликаются на это одобрительным гулом.

И вправду – ожидаемый праздник так внезапно превратился в драму. Все разбежались, жених, невеста, а что делать неприкаянным гостям?

Отличный вариант – выпить и закусить, ведь вся закуска оплачена!

Одной проблемой меньше…

Теперь ничто не мешает прошагать в дальний зал ресторана, упасть на пустой стул рядом с невозмутимой уже знакомой мне Татьяной Алексеевной. Малышка-Карамелька сидит и в ус не дует, мордочка вся в креме и лучится удовольствием. Приветствует меня звонким: “Пивет” – заставляя сердце радостно вздрогнуть. Она меня запомнила, моя малышка меня запомнила, и так искренне радуется при виде меня.

А вот бабушка её совсем не радуется.

Только смотрит на меня в упор испытующим взором.

– Сам-то хоть понимаешь, что натворил? – ровно спрашивает, доставая салфетку для одной очень сладкой мордашки.

– Понимаю, – коротко отвечаю, – и ничего не стал бы менять даже сейчас. Зная.

Нерешительно протягиваю руку вперед, без особой надежды, но еще пара секунд испытующего изучения, и мне все-таки вручают вожделеленную салфетку. А я осторожно-осторожно, чтобы не спугнуть зайку, протягиваю руку к лицу моей дочки.

Она звонко хихикает и уклоняется.

Мимо!

– Тяжело тебе будет, – эти слова Катина мать произносит без угрозы, скорей с констацией факта. А я… И не думаю спорить. С очевидными вещами не спорят. Только кто сказал, что сложности – повод для капитуляции?

Глава 26. Катя

– Кать, Кать…

Голос Аньки доносится будто сквозь плотную вату, забившую мне уши.

– А? – я осоловело моргаю, и смотрю на подружку будто после долгого нырка.

Сколько я вот так стояла и смотрела на свой дом? Обреченно, пусто, не смея даже сделать вдох. Судя по озабоченности сразу в двух лицах – Анькином и Вознесенского, гораздо дольше приемлемого.

И… Хочется постоять еще…

Кому-то помогают дома стены, а мне кажется – они упадут на меня, рухнут, раздавят, оставят одно только влажное пятно даже не похожее на человека.

Господи, кто-нибудь включите мне перемотку. Так, чтобы вот уже два года прошло и я готова весело рассмеяться, вспоминая сегодняшний день.

Жених у алтаря бросил! Боже, да, было же…

Я бы этого сейчас хотела, вместо того чтобы стоять, смотреть на собственный дом и не ощущать, как внутри нарастает тьма…

Когда на мои плечи ложатся тонкие легкие Анькины руки – я вздрагиваю, но отпускает почти сразу.

Это Капустина, всего лишь…

Когда по щеке бежит первая слеза – я смахиваю её нервным, бездумным движением. Когда бежит вторая – повторяю этот жест дерганее и резче. Когда волна беззастенчивых рыданий накрывает мир передо мной – шансов скрыть свою слабость ото всех совершенно не остается.

– Зайка, зайка… – Анька ворчит и прижимает меня к себе… – пошли они все нахрен.

– Пошли-и-и…

У меня нет сил ни на что, только стоять, цепляться в неё и захлебываться пустотой, которой резко стало много.

Нет, так нельзя…

Я собираюсь воедино, так же резко как и разлетелась вдребезги. Стираю влагу с мокрых щек безжалостным движением ладоней.

– Погнали отсюда, – задираю повыше подбородок, показывая Аньке что все у меня пучком.

– Куда это? – Анька заинтригованно приподнимает бровь.

– Заливать душевные раны, – растопыривая пальцы чашкой, я неровно пошатываюсь на каблуках.

– Ты уверена, что этого хочешь…

– Хочу! – категорично встряхиваю головой, – меня сегодня бросили, имею права.

– … ехать в бар, не переодевшись, – Анька насмешливо морщится и скептично скользит взглядом по пусть и не самому форматному, но все же – свадебному платью.