КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

- Этого достаточно будет? – грубо сказал я, стаскивая с пальца перстень с крупным синим камнем. Как мне показалось, купчина будто бы усмехнулся, словно то, что он сумел меня обидеть, доставляло ему некое удовольствие, но больше задеть меня не пытался.

- Камень хорош! – произнес он наконец, прищелкнув языком, когда как следует рассмотрел мой перстень. – Похож на глаза Серого Демона! Ты отдашь его вместе с оправой?

- Вместе, – язвительно ответил я, – если в твоем хлеве наберется достаточно товару, чтобы оплатить мне мою безделушку.

Купец и на это смолчал; неторопливо он слез со своих подушек и жестом пригласил нас с свой полотняный шатер.

Глянул он еще напоследок на Черного, болтающего босой ногой и вертящего головой, перевязанной черной тряпкой, во все стороны.

- Ваш молодой друг, – произнес он, – ослеп недавно? Он все еще оборачивает голову на звуки, словно может увидеть, что это там шумит.

- Да, недавно, – ответил Ур нетерпеливо; ему порядком надоело назойливое любопытство торговца. – Буквально позавчера.

В лавке было намного теплее, чем снаружи, и приплясывающий от холода разбойничек буквально запел, блаженно расправив на теплом войлоке озябшие пальцы ног.

Купец жестом указал на сундуки – мол, прошу! – и Ур бесцеремонно шагнул к импровизированному прилавку.

Надо отметить, купчина не врал. Он действительно торговал отменным товаром!

Как следует рассмотрев и взвесив мой перстень – и даже проверив камень, порезав стекло его гранями, – купчина выставил за него цену, и Ур (более осведомленный) с нею согласился. Поняв, что перстень ему все же останется, купчина стал невероятно любезен, начал кланяться и указал все самое лучшее, что у него было.

А смотреть есть на что, есть!

Местная мода диктовала свои законы; и одежда, что продавал купчина, несомненно, была привезена из Мирных Королевств и пошита в большинстве своем из кожи – наверное, только через плотные чешуйчатые наряды не проникал вездесущий колючий каменный песок.

Но что это была за кожа!

С тиснениями и узорами разных цветов, выполненными из переплетенных шнуров, с изящными рисунками, составленными из чешуй тех змей, толстошкурых рыб и ящериц, что пошли на их изготовление. Кожаные ремни были сплетены лучшими мастерами своего дела, и такого искусного и тонкого плетения, что я и принцем не постеснялся б надеть такой!

У меня глаза разбежались; никогда не подозревал в себе такую любовь к нарядам!

- А ну-ка, – я стал стаскивать шмотки незадачливого разбойника, – надевай обратно свои вещи! Я себе новые куплю!

Недолго думая, я выбрал нежно-кремовую кожу со светло-коричневыми дорожками крупноватых на общем фоне чешуек, сплетающихся витиеватой дорожкой на груди, похожих на кратеры на Торне; кажется, это была кожа пустынной ящерицы, твари жутко злющей и даже ядовитой. Её еще называли лунной ящерицей за то, что шкурка её при движении как бы отливала молочным цветом, так похожим на свет Торна. Люди ловили её, и из её прочной чешуйчатой спины делали крепкие нехитрые шкатулки для своих хозяйственных сокровищ.

Брюхо этих же ящериц, нежное, светлое, отливающее тем самым голубоватым перламутром, покрытое более мелкой и мягкой чешуей, продавали людям побогаче; охотники-щеголи шили себе из этих лунных шкурок сумки, круглые маленькие шапочки, прикрывающие только макушку, или же сапоги – но чтобы куртку! Это я видел впервые.

Сапоги я выбрал себе из той же ящерицы, только с той лишь разницей, что пошиты они были из грубой спины. Кожа, выделанная прекрасно, облегала меня, словно ткань, нет, лучше – как вторая кожа, и приятно скрипела, когда я двигался.

- Принцу идет, – отметил купчина с легким поклоном.

С сапогами Черному пришлось повозиться. Много раз я прикладывал подошву его сапога к подошве нового – и всякий раз новая обувь оказывалась меньше, чем надобно. Ур уже выбрал наряд себе, и Черному тоже – из кожи черного питона, толстого и старого, на чьей шкуре начали уже прорастать небольшие шипы, прижатые к телу, острые, как наконечники стрел и блестящие, как черные сапфиры. Очень красивая и изысканная вещь, надо отметить.

Но вот обувь!

Купчина внимательно смотрел на мои манипуляции с обувью, и на его толстых губах расплывалась усмешка.

- Ноги у твоего друга как лапы у породистого щенка, – сказал он. – Он еще будет расти!

- От этого мне не легче! – буркнул я, отвергая очередную пару. – Побольше есть?

Ур, перекинув через плечо выбранные вещи, штаны и плащ для Черного, самозабвенно копался в корзинах с едой, набивая наши мешки хлебом и вяленым мясом.

Глаза у торговца приобрели некий осмысленный взгляд; я бы сказал – он нечто задумал, и неясно лишь одно – хорошее или плохое.

- Осмелюсь предложить, – тихо и быстро произнес он, чтобы Ур не услышал, – если не боитесь. конечно…

- Боюсь?! Я ничего не боюсь!

Купчина на удивление подвижно и ловко проковылял к некоему сундуку. Один быстрый взгляд на Ура – и он откинул крышку, и торопливо извлек оттуда сравнительно небольшой сверток из старой, истрепанной ткани.