КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ (СИ)

Плана теперь у Ура не было никакого; теперь, когда не нужно было двигаться… возможно… может быть, силы успеют вернуться к нему настолько, что он сможет подчинить своей воле людей и велит им отпустить их. Возможно; но, скосив глаза, он увидел то, что так остро и страшно пахло раскаленным железом – жаровню с калящимися на ней мерзкими инструментами палача, – и понял, что сил может и не хватить… Он мог умереть здесь, в этом темном трюме, насквозь пропахшем страхом и дурной смертью.

Серые внимательные глаза Торна, смотрящего, казалось, в самую душу, тоже не знали, на что решится Ур. Они умоляли, приказывали, заставляли – уходи!

Ур ослушался их; он ослушался Слепого Пророка, который, возможно, отвел в этом мире ему особое место, особую роль.

И его мучитель был здесь и готов был понаблюдать за агонией своих пленников.

Ур не ошибся в своих догадках, увидев флаги Правящих; такими возможностями, столькими послушными исполнителями и такой роскошью, что Ур увидел, мог располагать только принц Дракона, и именно он сидел перед Уром.

Жестокий, порочный, двуличный человек, да и человек ли?

Теперь Ур не сомневался, что целым и невредимым он отсюда не уйдет, и кто знает, как много его плоти сегодня будет истерзано, изорвано в клочья?

Ур своим вновь обретенным чутьем ощутил, как принц, ликуя, смакует чужую боль, наслаждаясь своей властью и чужой беспомощностью – как изысканное блюдо, как прекрасное питье, – как с наслаждением он вдыхает запах свежей крови Зеда и пота, выступившего крупными каплями на лбу избитого Торна

Он притворялся, придя к Дракону. Он притворялся, выдавая свою жестокость за страсть и жажду справедливости.

Он жаждал только одного. Быть выше толпы. И, возможно, еще – крови.

Это понял Ур, лишь только глянув на человека, сидящего перед ним в плетеном изящном кресле.

Принц, устроившись на своем сидении с известным комфортом, изящно закинув ногу на ногу, потягивал вино из красивого хрустального бокала. Это был высокий, стройный молодой человек, одетый в прекрасно пошитые одежды из яркого синего шелка, ладно сидящие на его крепком сильном теле. На его плечах сверкали россыпи мелких синих камней, сложенных в прихотливом изысканном узоре, голову его венчал тюрбан, украшенный дорогой брошью, на руках его, как и у Зеда, были кольца и именные печати – словом, все говорило о том, что принц пользуется поддержкой Дракона и его расположением.

Однако, вместе с тем было в принце то, что поразило Ура больше, чем его богатый вид.

Его лицо.

Невероятно.

Принц был в маске.

Синяя красивая маска (наверное, последняя пакефидская мода), искусно украшенная мелким камешками, скрывала его лицо полностью, от края его тюрбана до кончика носа. Рот принца – рот лжеца! – алый, улыбчивый, к которому принц подносил свой бокал с красным вином, мог говорить красивые слова и смеяться. И этим словам, этим белозубым улыбкам верили все, да и как было не поверить!

А вот глаза, еле видные в прорезях маски…Какие страшные были у него глаза, господи!

Так смотрит хищник на свою полуразорванную жертву, так смотрит палач, хладнокровно и привычно планируя пытки, свое каждодневное занятие и привычное ремесло, чтобы продлить агонию жертвы.

Так смотрит изощренный и извращенный садист, которому интересно, как человек устроен изнутри, и который будет кромсать тело, слой за слоем, чтобы посмотреть, как сокращаются под ножом мышцы умирающего от боли человека.

И на самом дне этих холодных, пустых, равнодушных, жестоких глаз было еще одно – страх. Жуткий страх, страх безумца, который не боится ничего в этом мире – и которого пугают его собственные мысли.

Принц был безумцем, абсолютным безумцем, страшным. Его невозможно было умолить, упросить, и бесполезно было взывать к его разуму и чувствам.

Наверное, он долго не мог понять своего места в мире. Он пришел к Дракону, не зная сам, что даст ему власть – и оказалось, что и власть не нужна ему.

Не нужно золото и почести. В этом отношении он был девственно-чист, невинен, как ребенок. Ему не нужны были почести и слава, и ни за что он не продался б и за все богатства мира.

Но боль! Но чужие боль и кровь – это был тот крючок, который принц заглотил бы обязательно!

Его безумие разрослось, подобно раковой опухоли и поглотило его разум и чувства. Принц ничего не чувствовал извне, и ощущал страшную боль изнутри. Он издевался и упивался чужими страданиями – и одновременно с тем бесконечно мучился от раздирающего его страха.

А рядом с ним, ухмыляясь победно, стоял еще один человек – Ур от злости скрипнул зубами, и руки его против его воли сжались в кулаки.

Это был паладин; он все-таки догнал их!

И он тоже знал, какую приманку предложить принцу, чтобы тот стал – его союзником и никогда не отрекся от того пути, что предложил ему паладин…