Кинхаунт

Два дня я пил — это было единственное занятие, ради которого я еще мог найти силы поднять руку или сделать несколько шагов. Поначалу Мэя проводила со мной воспитательные беседы. Потом и она устала, заскучала и засобиралась домой. Услышав это, я почувствовал, как будто из меня вынимают сердце, но только опять потянулся к бутылке.

Мэя должна была уехать. Рядом со мной, несостоявшимся королем, упустившим свой последний шанс, ей не было места.

Она долго сомневалась, уезжать ей или нет, и снова попыталась увлечь меня идеей пойти на поиски сокровищ. Это не подействовало. Тогда она привела мне сразу Кэю и Сэю, видимо, уговорив их всеми силами постараться пробудить меня к жизни. Что ж, мы славно напились, но к кинхаунтским девушкам я не притронулся от уныния, а к Мэе — из нежелания принять самое дорогое, что было для меня на свете, в оплату своего отказа от депрессии. Мы продолжили пить, обсудили все на свете, а на следующее утро меня разбудили на берегу моря теплые лучи восходящего солнца — я лежал на песке совершенно один, брошенный и забытый всеми. Как только меня не сожрали? Даже морские ящеры и змеи брезговали мной.

Я был упрям в своем желании утопиться в кире. Наконец, утром одного солнечного дня Мэя объявила мне, что уезжает. На ее глазах были слезы, но я сказал себе, что не буду привязывать ее к себе, бесполезному пьянице. Она попросила меня лишь проводить ее на корабль, и мы пошли по песку, увязая под тяжестью ее сумки.

Сумка была не такой уж тяжелой, но я настолько отвык от труда и потерял форму, что задыхался и обливался жирным потом. Жалкое, душераздирающее зрелище представлял я со стороны!

Еле-еле мы добрались до причала, где я смог наконец умыться морской водой и перевести дыхание. Вскоре на горизонте показался корабль, и Мэя взглянула на меня глазами, полными слез — она все еще была влюблена в меня, нелепое подобие человека. Я не выдержал и тоже заплакал. Мы обнялись — целомудренно и осторожно, как сестра с братом. Потным, небритым и воняющим перегаром.

— Прощай, король недоделанный, — горько сказала она.

Оскорбление оглушило меня. Я разозлился и отстранился от нее. Судя по ее огорченному лицу, она, кажется, ждала другого эффекта от своих слов.

— Я понимаю, что борьба за корону — это слишком тяжело для тебя, — сказала она, видимо, пытаясь меня успокоить, и деликатно погладила по рукаву рубашки. — У всех свои способности. Ты можешь много выпить, например… и еще, у тебя отличное чувство юмора… Может, тебе надо было стать журналистом? Какая нелепая случайность, вся эта история…

Она криво усмехнулась мне и отвернулась к морю. Мое сердце окаменело и обвалилось куда-то на дно организма, порвав все жилки и сосудики. Я никогда не видел ее такой и не знал, что она может ей быть. И тогда я понял вдруг, что все это время она была другой, потому что…

Корабль подходил все ближе, с него раздавались какие-то крики.

Я стоял, смотрел на море и чувствовал, что все идет не так, как надо.

— Прости, — тихо сказала она, и голос ее дрогнул. — Ты все равно единственный король для меня. Просто потому что других нет, и не может быть.

«Потому что во втором эшелоне других не осталось», подумал я.

Я чувствовал себя так, словно получил пощечину.

— Ладно, желаю удачи на континенте, — сказал я нарочито грубо. — Что тебе делать здесь, с никчемным пьяницей? Найдешь там себе нормального принца.

Она гневно сверкнула на меня глазами.

— Хочешь оскорбить меня, чтобы легче было прощаться?

Корабль стал разворачиваться бортом к причалу и тормозить. И тут я увидел его пассажиров, кричащих и веселящихся как-то совсем неумеренно.

Это были айзеры. И они были пьяны.

— Нет, — возразил я Мэе. — Я не хочу прощаться с тобой.

— Э, смотрйи какайа девушка, ээээ! — кричал один из айзеров, показывая пальцем на Мэю.

Я заслонил ее спиной и крепче сжал ее руку в своей. Она посмотрела на меня с надеждой — в ее глазах стояли слезы.

— Правда?

— Правда, — кивнул я.

Кир все быстрее испарялся из меня, словно вода с нагревающейся сковородки.

— Э, здесь всйэ такийэ? — кричал айзер. — Э?

— Ты не хочешь прощаться со мной? — снова спросила Мэя.

Не успели с борта кинуть трап, как с него на причал скатилось трое здоровенных айзеров, и подбежали прямо к Мэе, пожирая ее глазами и не обращая на меня никакого внимания.

— Не хочу, — решительно кивнул я и сменил позицию, снова заслоняя ее от прибежавших айзеров.

Но они обогнули меня.

— Женщинйа, можно вас… — начал один, протягивая свою руку, но не успел, потому что ударом в челюсть я перевел его в горизонтальный полет с последующим приземлением на причал.

В следующее мгновение айзеры уже держали меня со всех сторон, пока пострадавший наносил мне беспорядочные удары. Я подпрыгнул, опираясь на их руки, и лягнул его ногами в грудь — с криком он улетел с причала в море.

Один из двух оставшихся айзеров отпустил мою руку и попытался ударить, другой попытался перехватить мою свободную руку, но я вывернулся, ударил первого в живот, второго локтем в нос, и отпрыгнул на шаг в сторону.