Кино без правил

Стянуты руки желаниями. Ключом бьют желания. Калёное железо страстей воткнуто глубоко внутрь тела. Кровавые слёзы вскипают пузырями, едва холодным топором воздух над головой вспарывается, чтобы тысячелетние привычки отсечь. За криком крик следует: «Что я без желаний такое буду? Что я без страстей? Города возвожу и с лица земли их стираю во имя прихоти телесной. Науки и политику взращиваю для ублажения плоти одной, дабы удобнее было, сытнее…»

Двери распахиваются, впуская одураченных. Наверное, это сон… Путаный и тяжёлый…

И задумано было, что существо человеческое будет тысячи лет под дождём солнцем ходить по кругу. И за ним непременно потянутся его следы. Он познает всё, но ничего не поймёт, потому что жизнь легка и прозрачна, а он складывает тяжёлый дом из камня, чтобы защититься, и тело своё смазывает вязкими маслами для ублажения моды.

И задумано было, что придётся идти человеку по собственным следам в пустыне жизней, и с удивлением будет думать он, что много раз здесь ступали до него люди. И перед дверьми останавливаться станет он в задумчивости, через которые не раз проходили прежде, и опять войдёт, принимая их за новые… И в который раз потянутся его следы по собственным следам.

И спустятся к нему ангелы – или то не ангелы вовсе? – указывая на проплывающие облака. Но не поймёт человек их, прочтёт молитву и путь свой продолжит, говоря небесным посланникам, что идёт дорогой людей. И тогда поднимутся ангелы вверх и прочь. И останется человек ещё раз один на тропе, по которой не ходит никто, только он сам…

Так было задумано…

И вот я уже тысячи лет брожу по кругу… Всё сменилось, но осталось таким же тело моё, розово-пухлое, от которого разит парным мясом, пряностями, вином, табаком… Я возвожу и разрушаю города – для тела и из-за тела, потому что оно требует, оно желает, оно тянет руки.

Тело моё росло и крепло, оно вздувалось мышцами и жировыми склад shy;ками, оно стало важным и затмило меня самого. Осталось лишь мясо. Остался страх смерти в этом мясном костюме.

Юхаха

Я взялся за фильм «Yuhaha» (Юхаха) уже после того, как ушёл с телеканала РТР, ещё не осознавая, что ушёл оттуда навсегда. Мне хотелось делать кино, а не телепередачи, но к телевидению я привык, почти сросся с ним. Мой опыт телевизионной работы накопил самые разные жанры: «Нота Бене», «Крестьянский вопрос», «Давайте разберёмся», «Будни», «Без ретуши», авторские программы «Голоса и крылья», «Империя сна» и «Богема». «Империя сна» снималась почти как игровое кино, но всё-таки это было только «почти».

Про фильм «Юхаха», если следовать хронологии, надо рассказывать в главе «Профессия», но этот опус относится всё-таки к тем же опытам, что и всё моё «параллельное» кино, поэтому я буду говорить о нём здесь.

Работая над циклом живописных телепередач «Голоса» об индейцах, я не прекращал думать о том, что богатейшую фактуру индейских головных уборов, бисерной вышивки и костюмов из кожи непременно нужно показать не только в документальной передаче, но и в игровом фильме. В конце концов, я всегда мечтал снять настоящий вестерн, так почему же не использовать индеанистов, полных энтузиазма и влюблённых в Дикий Запад, в производстве независимого кино? Освободившись от телевизионной работы, я попытался направить мою энергию на роскошный фильм, на сценарий «Юхахи».

Замысел родился не сразу. Хотелось написать увлекательную историю, но я понимал, что самый интересный мой сюжет о Диком Западе не сможет состязаться с Голливудом – слишком велика пропасть между моими возможностями и возможностями американской киноиндустрии. Значит, следовало придумать что-то принципиально иное. Начало истории положил образ Александра Ткаченко, которого я увидел однажды на фотографических композициях на тему Дикого Запада. Эти композиции, как я понимаю, задумал и осуществил Юрий Котенко. Меня восхитила стилистика фотографий и образы людей. Всё было как будто из «тех» времён. Одним из участников фотосессий был колоритнейший бородач, изображавший ковбоя. Я так и стал звать его – Бородач. Среди своих он известен как Саша Байкерок, а по паспорту он Ткаченко. Почему-то я увидел в нём не ковбоя, не шерифа, а траппера – большого, косматого, бородатого, в мохнатой шапке, в расшитой кожаной рубахе. Я представил, как он дерётся в заснеженном лесу с индейцем…

Я поговорил о фильме с Юрой Котенко, он – с Бородачом. Юре импонировала мысль участвовать в фильме, но он колебался – можно ли сделать фильм, не имея никакого капитала? Я предложил снять пробную сцену. Мне надо было убедить Котенко, потому что на него я возлагал всю работу по привлечению индеанистов к съёмкам.

И мы отправились в заснеженный лес изображать схватку бородатого траппера с разрисованным дикарём в пышном головном уборе из орлиных перьев. Пока мы добрались до места съёмок, аккумуляроры моей крошечной видеокамеры наполовину разрядились от мороза и стремительно разряжались дальше, пока мы репетировали. Но мы успели всё сделать. Видеокамера «сдохла» на последнем дубле…

***