Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Именно поступи исторического рока не хватает в «Валькирии». Сингер просто констатировал факт: 20 июля граф фон Штауффенберг пытался убить фюрера Гитлера. Не получилось. Бывает.

Оптимисты Россия, 2017, Алексей Попогребский

Разговор о фильме можно начать и кончить, тупо пересказав один эпизод. Начальник велит молодому сотруднику МИДа задержать на дипломатическом приеме иностранного посла. Мотивировано это интригой вокруг судьбы сбитого над Уралом летчика-шпиона Пауэрса, но, в принципе, совершенно не важно, чем это мотивировано. Важны предполагаемые сценарные обстоятельства. Как вообще задерживают послов? «Создай суету в гардеробе», – очень киногенично осеняет начальника: суета – отличный повод удивить зрителя, остроумно обыграв ситуацию.

Что да, то да: эпизод удивляет. У стойки гардероба, кроме шведа с женой и юного мидовца, нет ни души. Их «суета» кажется пародией на знаменитый эпизод из пародийной оперы «Вампука», где герои, неторопливо рассевшись на сцене, распевали: «За нами погоня, бежим, спешим».

«Бежит, спешит» и фильм как таковой. Нам предъявлены главные герои, олицетворяющие либеральный ветер в стенах косного МИДа. Но по прошествии двух серий Андрея (Егор Корешков) решительно не отличить от Лени (Артем Быстров), а Леню от Аркадия (Риналь Мухаметов). Они не совершают ни одного поступка. Они лишены любых индивидуальных черт. Один утеплен таинственной страстью к девушке Клаве, мимолетно встреченной на демонстрации. Но Клава удалилась с экрана, жуя пирожок с капустой так же неторопливо, как фильм пережевывает оттепель.

«Оптимисты», безусловно, не пародия. Назвать халтурой плод шестилетних усилий семи сценаристов, хорошего режиссера Попогребского и умного продюсера Валерия Тодоровского язык не повернется. Что же это в таком случае, зачем и почему?

«Оптимисты» – не ретро, смысл которого в скрупулезном, если не мелочном, воссоздании вещной среды эпохи, дребезга, складывающегося в ее визуальный миф. Вещная среда сводится к номенклатурным шляпам на чиновных головах и пепси-коле, которую дегустируют посетители легендарной американской выставки в Сокольниках.

Представление о «воздушности» оттепели давно уже клише, но отражающее реальность. Авторам «Оптимистов» удалось немыслимое: снять о самой в нашем представлении «атмосферной» эпохе безвоздушное кино. Индивидуальность оттепели стерта, как индивидуальность героев. Экранные шестидесятые – набор не просто стереотипов, но стереотипов поверхностных. Пепси-кола, Пауэрс, кубинская революция – вот, собственно говоря, и все.

Но когда авторы на полшага отступают от этих стереотипов, хочется, чтобы они поскорее к ним вернулись. Любая их оригинальная идея не выдерживает критики. Как поверить в то, что три юнца уполномочены обучать мидовцев игре в гольф? Хорошо, предположим, что советские карьерные дипломаты ходили в лаптях и сморкались в занавески. Но этим-то цыплятам откуда известны тонкости этикета?

«А вы можете назвать еще хоть одну американку, которая сбежала в СССР и вышла замуж за летчика?» Так мидовский чин хвалится Рутой Блаумане (Северия Янушаускайте), начальницей молодых экспертов. Назвать американку-перебежчицу, причем не одну, могу даже я. Самые известные: Аннабель Бюкар, автор книги «Правда об американских дипломатах», и Марта Додд, дочь американского посла в Германии. Но ни в одной стране мира никогда, ни при каких обстоятельствах перебежчицу не назначили бы на пост в МИДе. Тем более американскую коммунистку, которую, как пить дать, в США обвинили в работе на советскую разведку. Что касается мужа-летчика (Андрей Егоров), то он перестал бы летать (и тем более командовать ВВС округа) в ту минуту, когда впервые заговорил с ней.

«Оптимисты» – не политический триллер, которым пытаются быть. Зрители могут заранее знать исход интриги – хоть по школьным учебникам, но даже такую интригу не так уж сложно насытить саспенсом. «Оптимисты» за судьбы мира тревожиться не заставляют. Куба выберет социалистический путь развития – ну и славненько. Штаты опозорятся, когда миру предъявят живого Пауэрса, – вот и хорошо. Боюсь, что, если Карибский кризис по воле авторов завершится ядерной войной, фильму и это не поможет.

Когда «Стиляги» (2008) распечатали тему оттепели, в этом был некий общественно-политический смысл. Взгляд России в зеркало своей, как утверждают, цикличной истории, что ли. Была трогательная нота: Валерий Тодоровский, сделавший из оттепели бренд, символически возвращал молодость своему отцу, оператору и режиссеру Петру Тодоровскому, автору кинообраза оттепели. Теперь же оттепель похожа на почти выработанную золотую шахту, которую ее первооткрыватели торопятся добить. Они сами устали, и копать их заставляет не азарт, не общественный запрос, не чувство, а одна лишь инерция.

P.S.