Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

By, гонконгский автор культовых гангстерских апокалипсисов 1980-х годов, вернулся «Переправой» из голливудской «эмиграции» на родную китайскую почву. Хотелось бы вскликнуть: «Узнаю старика Джона!» Но не получается.

Правда, на пятой минуте фильма пулеметная очередь прошивает ранец огнемета, притороченного к спине солдата Национально-революционной «гоминьдановской» армии, от которого не остается и кучки пепла, а примерно на 110-й – огонь сотен тысяч батарей Народно-освободительной «маоистской» армии кувыркает в воздухе чанкайшистские танки. Белые голуби, памятные по «Киллеру» (1990), пернатые статисты гангстерских войн, парят над шанхайским пирсом, а встретившиеся в разведке солдаты враждебных армий держат друг друга на мушках тяжелых винтовок, почти как Гонконгские пацаны былых времен: именно у By перепер эту фирменную мизансцену Тарантино.

Беда не в том, что боевые эпизоды, мировым мастером номер один которых By считался, лишь обрамляют патологически сентиментальные злоключения трех лирических пар в охваченном гражданской войной Китае конца 1940-х. Беда в том, что гениальный хореограф насилия, получив в свое распоряжение бюджет в $65 млн, словно устыдился того, что именно в насилии черпал некогда вдохновение, и обратился к человечеству с проповедью на тему «Гражданская война – это нехорошо». Кто бы сомневался! Однако же общее место, даже оформленное в эстетике конфетной коробки, остается всего лишь общим местом: доктор Живаго может спать спокойно.

Единственный, пожалуй, эпизод, который торкает, – прощание гоминьдановского генерала Лэй Ифана (Хуан Сяомин) с красавцем конем. Безупречный «слуга царю, отец солдатам», ласково и справедливо прозванный сослуживцами безумцем, пристрелит своего любимца. Теперь его солдатам, подыхающим в коммунистическом котле, есть что сварить в походном котле.

Ассоциация с «Титаником» плавает на поверхности. Весь мир в курсе, что By снял диптих о трагедии парохода «Тайпин» – событии столь же травматическом для национальной памяти Китая, сколь и неведомом по причине, если называть вещи своими именами, цивилизованного расизма – за его пределами. «Тайпин», рассчитанный на 580 пассажиров, взял на борт в Шанхае 26 января 1949 года 1,5 тыс. беженцев, спасающихся от красных. Ну и, естественно, назавтра же пошел ко дну у архипелага Чжоушань, столкнувшись с малым судном.

«Переправа» могла бы завлечь армию любителей созерцать горящие небоскребы и падающие авиалайнеры. Однако, разделив «эпопею» пополам, By совершил логическую ошибку. Любителей подглядывать за сценами массовой гибели разочарует патока первой «Переправы». А сентиментальным натурам переживать за ее героев как-то не с руки: понятно же, что во второй части все окажутся на «Тайпине».

Пока же, отбросив трость, хромой после ранения генерал кружится, что твой князь Андрей с Наташей Ростовой, в танце со своенравной Чжоу Юньфэнь (Сон Хе Ге). А потом в кровавом месиве траншей воображает, как она кружится с их еще не рожденным сыном на лужайке перед их еще не построенным домом. Простодушный солдат (Тун Дацин), завоевавший генеральское расположение, мечтает о случайно встреченной и тут же потерянной Ю Чжэнь, неграмотной и голодной медсестре с золотым сердцем. Янь Шикунь (Такэси Канэсиро) – доктор несколько мефистофелевского вида – страдает по потерявшейся в военном вихре японке Норико (Масами Нагасава).

Есть еще одна черта, которая роднит «Переправу» с «Титаником» и «Унесенными ветром». Голливуд (а «Переправа» – абсолютно голливудское кино) любуется старообразной гламурной жизнью, гибнущей при столкновении с айсбергом, ну или с армией северян. Но и выносит ей, такой прекрасной и такой непрогрессивной, приговор истории. Так и Джон By. Он, безусловно, любуется гоминьдановскими балами и белогвардейской выдержкой генерала. Но и внушает зрителям мысль о неизбежной гибели «прекрасного старого мира» в столкновении с красными, которых неудержимо любит простой народ.

Похоже, что, если развитие Китая не замедлится, вскоре восточноазиатские трагедии типа гибели «Тайпина» будут разрывать сердца всего мира пуще, чем гибель «Титаника», а имена Скарлетт О’Хары и Ретта Батлера будут стерты именами трагических китайских любовников, еще не оживших на экране.

Поддубный Россия, 2014, Глеб Орлов

Я все могу понять, кроме одного. Почему в титрах фильма о «русском Геракле», кавалере орденов Почетного легиона и Трудового Красного Знамени, заслуженном артисте и заслуженном мастере спорта РСФСР, шестикратном чемпионе мира и просто запорожце Иване Поддубном (1871–1949) наряду со сценаристом Юрием Коротковым не значится советский драматург («Кремлевские куранты») Николай Погодин?

Есть сюжеты, берясь за которые авторы обрекают себя на сравнение с уже снятым, каноническим фильмом. Избежать поражения в неизбежной борьбе с каноном можно, только оспорив его – в данном случае оспорив очаровательного «Борца и клоуна» (1957): снимать его начал по сценарию Погодина знаменитый Константин Юдин, а закончил после его смерти великий Борис Барнет.