Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Шлендорф, конечно, не реабилитирует вермахт: с «мясной» миссией тот справится вполне, все об этом знают, и это знание лишает любого интереса генеральские переживания. Интересно другое: что тут делает философ, писатель, один из важнейших интеллектуалов XX века Эрнст Юнгер (Ульрих Маттес)? Нет, что делал капитан Юнгер во Франции – понятно: присутствовал при казни заложников, наслаждался интеллектуальной и светской жизнью, запечатленной в его дневнике. Но в чем «высший» смысл его присутствия на экране, помимо демонстрации изумительной, скажем так, наивности – когда «все это закончится», Юнгер рассчитывает поселиться в Париже. Очевидно, присутствие, кажется, близкого Шлендорфу героя вводит в «подсознание» фильма элемент «относительности»: трудно не представить, что и Юнгер мог нарваться в Париже на пулю, и тогда за жизнь мудреца расплатились бы пятьдесят или даже сто французов.

Проблема в том, что, нарвись Юнгер на пулю, в историческом контексте – который как-то «жмет» Шлендорфу – не в мире стало бы меньше на одного философа, а в вермахте – меньше на одного капитана.

Эскобар (loving Pablo) Испания, 2017, Фернандо Леон де Араноа

Оригинальное название фильма – «Любить Пабло» – редукция знаменитого ответа телезвезды Вирхинии Вальехо (Пенелопа Крус) на вопрос о ее связи с шефом Медельинского картеля: «Я любила Пабло и ненавидела Эскобара». Артистичный уход от ответа по существу, такая же пустышка, как и легендарная реплика Эскобара: «Терроризм – это атомная бомба бедняков». Произнеся ее, он объявил натуральную войну-террор власти, санкционировавшей выдачу в США кокаиновых баронов. Беда в том, что Эскобар (Хавьер Бардем), как ни боготворили его обитатели реконструируемых им трущоб, был одним из богатейших людей мира. А к нищим обожателям относился как к пушечному мясу. Раздав оружие беднякам, он назначил денежные премии за каждого убитого полицейского, и полиция умылась кровью. Но вполне фашистский режим ответил асимметрично. Каратели хватали на улицах и расстреливали на свалках мальчишек: по десять за одного своего.

Сцены охоты на полицейских и бессудных казней – одни из интереснейших в фильме. Как и все, что творится в стенах тюрьмы санаторного типа, выстроенной, по требованию сдавшегося властям Эскобара, для него и его соратников. Ежедневно – совещания по вопросам континентального наркотрафика. По субботам – игра в футбол тюремной сборной против национальной и визит «социальных работниц» из лучших борделей Боготы. По воскресеньям – это святое – свидания с семьями. Затем – прямо в тюремном баре – Эскобар принялся живьем расчленять конкурентов. Тогда власть как-то удивилась и послала спецназ на штурм тюрьмы.

Все это познавательно: колоритные кусочки мозаики. Текст без контекста, хотя в истории Эскобара ничего не понять без учета гражданской войны, идущей в Колумбии аж с 1948-го. Эскобар был вовлечен в туманные отношения с левыми партизанами и ультраправыми «эскадронами смерти». А по фильму, никакой войны в Колумбии нет. Охота ФБР на Эскобара – под контролем самого Рейгана – тоже необъяснима. Намек на то, что реальность сложнее гангстерской баллады – слова Вирхинии: колумбийцам объявлена война, поскольку кокаиновые деньги утекают из США. А вот деньги итальянской мафии остаются, и никто итальянские кварталы не штурмует.

Тень на плетень авторы фильма наводят с первой сцены, где Вальехо получает убежище в США, предпочтя почти тюремную жизнь под охраной неминуемой смерти. Можно понять, что ей угрожают конкуренты покойного Эскобара. Но бежала-то она из Колумбии, потому что обвинила трех президентов в соучастии в преступлениях Эскобара.

В чем, в чем, а в романтизации любовников фильм не упрекнешь. Кудрявый Эскобар отягощен брюшком и одутловатым гримом, чуть ли не отваливающимся пластами от его лица. Крус играет стерву, завороженную чемоданами долларов, которые любовник дарит ей на булавки. Когда же она включает женщину, смертельно напуганную тем, что насилие, которое она вполне благосклонно до поры наблюдала, угрожает отныне ей самой, посочувствовать бедняжке уже не получается.

В свете разоблачений, сделанных Вальехо, она не просто вульгарная любительница бриллиантов. Эскобар еще сложнее: значительная фигура холодной войны. Но на экране он – сумма штампованных амплуа. Вот мачо-латинос, для которого, со сколькими бы кралями он ни спал, семья – нерушимая святыня. Вот почти Робин Гуд, в честь которого всех мальчиков в Медельине называют Пабло. Вот чумовой убийца-садист. И то, что государство превосходит его в садизме, вряд ли зачтется ему на Страшном суде.

Личность Эскобара – при всех режиссерских намеках на его неоднозначность – так и не сфокусирована. Фильм скользит по поверхности, констатирует факты, и все. А это черта фильмов «категории Б»: такие некогда снимали в США о Диллинджере и Че Геваре. Дескать, вот как бывает, вот как выходит. Одна надежда на Оливера Стоуна, давно мыкающегося с идеей фильма об Эскобаре, достойного политического эпоса, а не жестокого романса.