"Кинофестиваль" длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

Какие же такие страшные тайны я поведал ему? Что я очень люблю свою жену и дочь. Что тоскую по Родине и никакие блага, никакие удобства мне ее не заменят. По уверению Форсайта, я говорил об этом «большую часть времени, по крайней мере 15 минут», да и затем возвращался к той же теме, волнуясь и даже «обрывая фразы посередине».

«У меня создалось совершенно четкое впечатление, — продолжал знаменитый автор, — что он знает лишь обрывки московских сплетен, «шелуху», как выражаются американцы. Если он говорил мне правду, а по-моему, это так, не представляю себе, как кто бы то ни было в службах безопасности мог поверить, что они захватили важную добычу.

Я бы определил его ценность как нуль».

Опять-таки текст воспроизведен строка в строку. Жаль, что мои британские «опекуны» не посоветовались с Форсайтом предварительно и не пришли к аналогичным выводам, прежде чем затевать долгий и дорогостоящий детектив. С выставленной мне «нулевой» отметкой смирюсь с удовольствием, хотя как совместить ее с гигантским заголовком на первой странице по соседству с «эксклюзивным» объявлением: «Человек, который слишком много знал»? А никак. Весь смысл сенсационных заголовков, по отдельности и вместе, сводился к тому, чтобы распродать тираж, полуторный тираж, двойной, если получится. А что заголовки противоречат содержанию— подумаешь, чепуха какая…

Закончил Форсайт свое повествование на ноте явственно меланхолической:

«Мы простились на улице у выхода из отеля… В последний раз я увидел его затылок с жидкими седыми волосами, когда он шел прочь, к стоянке такси…»

Ну а теперь моя очередь. В том, что навспоминал «дотошный» и «щепетильный» Форсайт по заказу «Дейли мейл» (только ли «Дейли мейл»?), полным-полно вранья. Уж не стану комментировать смехотворную посылку, что некие «агенты» скупали его романы, дабы я мог перелистать их на досуге. Ограничусь поправками фактического характера.

Как мы встретились? Никакого «общего друга» не было. Форсайт, надо полагать, имел в виду «людей из «Интеллидженс сервис», с которыми по обыкновению побеседовал «за стаканом вина». Я их в друзьях не числю. Но без их санкции, это факт, я не получил бы ни его письма с предварительным приглашением, ни звонка, уточняющего время и место.

А он мне позвонил. По телефону 878-1781. И я принял его приглашение. Оно превосходно вписывалось в новую мою тактику. Да и, честно скажу, любопытно было посмотреть на «короля бестселлеров» вблизи.

Вблизи он оказался моложавым, спортивно подтянутым и подчеркнуто элегантным. Бежевый его костюм сидел на нем без складочки, как суперобложка на твердом переплете. И первая тема для разговора, какую он мне предложил, тоже была элегантной, интеллигентной, безукоризненно светской: отчего и почему отель «Монткам» получил свое нестандартное название.

Выяснилось, что название обретает смысл, если прочитать его не по-английски, а по-французски, не «Монткам», а «Монкальм». Маркиз де Монкальм-Гозон, командующий французскими войсками в Канаде, побил англичан при Тикондероге, отстоял осажденный Квебек, однако в 1759 году пал на поле брани. И остался олицетворением достойного, благородного противника.

— Есть ли в мире другая нация, способная столь объективно относиться к врагу? — вопросил Форсайт риторически. И сам себе ответил — Нет такой. Сохранять беспристрастность при любой ситуации умеем, вероятно, только мы, англичане…

Ой ли? Свежо предание…

Но для чего он меня пригласил? Не для того же, чтобы просветить по части ратных подвигов маркиза де Монкальм-Гозона! В «Дейли мейл» Форсайт увертливо обходит этот вопрос молчанием. Придется ему помочь. Четверть часа, утверждает он, я говорил о своей семье. Допустим. Пять минут отдадим маркизу, да будет светла его память. Куда же делись еще полтора часа?

А полтора часа «король бестселлеров» посвятил себе. Как раз к весне 1984 года он закончил новый роман «Четвертый протокол». И, поскольку фабула снова строилась вокруг жутких «советских козней», разворачиваясь попеременно в Англии и в СССР, автору остро хотелось внедрить в нее побольше «достоверных» деталей. Встречал ли я лично кого-нибудь из советских лидеров? Нет. А что слышал о разногласиях «на высшем уровне»? Ничего. О политических и разведывательных операциях, проводимых или задуманных против Запада? Опять-таки ничего — и вообще не лучше ли обратиться к американским кремленологам, вы же сами уверяли, что их осведомленность выше всяких похвал…

Я не грубил и даже почти не язвил, отказы были облечены в вежливейшую форму — выучился. И действительно то и дело сворачивал на себя и свою семью, не из доверия к Форсайту и не из желания «поплакаться», а по принципу: ты мне про Фому, я тебе про Ерему. Я же никогда не готовил себе ролей, не прикидывал загодя, какую маску надеть. Все по обстоятельствам, часто экспромтом, интуитивно. Интуиция вообще — славная штука, последний резерв и в то же время обобщенный опыт. Не подвела она меня, по-видимому, и в отеле «Монткам», он же «Монкальм».