"Кинофестиваль" длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

Осталось рассказать, как мы расстались. Когда я двинулся в сторону метро, он, прежде чем уставиться мне в затылок, взялся за дверцу своего «ягуара», предупредительно поданного к подъезду. Машина была такая же элегантно бежевая, как его костюм. И невольно подумалось, что у него нынче к каждому костюму — особый выезд, масть в масть…

В дни цветения сакуры

А в Лондон между тем пришла весна. Корявенькие деревца, черневшие вдоль «моего» переулка Шин-корт, в одну ночь окутались нежно-розовыми облачками — выяснилось, что это сакура. Сочно зазеленели газоны, потом, к концу марта, расцвели другие садовые деревья и вообще все, что может и должно цвести.

Англию мы как-то автоматически представляем себе страной дождей и туманов, сумрачной и суровой, короче, северной. И мои предыдущие описания грешили унынием под стать самочувствию и настроению, что в Йоркшире, что в Эдинбурге. Хотя Эдинбург, конечно, не Англия, а Шотландия. Но и в Шотландии, на западном ее побережье, есть, говорят, заповедный залив Ю, где в открытом грунте растут чуть не все субтропики. Какой-то мощный, Узкий и благостный завиток Гольфстрима.

Мне и дальше часто будет не до пейзажей и не до погоды. Но, коль зашла об этом речь, заявляю определенно, что Англия — не серая и не черная, а прежде всего зеленая. Естественный парник, залитый солнцем не реже, чем затянутый сеткой дождя. В Сюррее и Сассексе наряду с дубами и газонами вовсе не редкость встретить и сакуру, и лавровишню. Как-то они пережили всемирно холодную зиму 1986/87 года, когда снег выпадал даже в Алжире? Уберег ли свою прибрежную оранжерею заливчик Ю? Может, и уберег: если нет, где-нибудь упомянули бы.

«Праздник цветения сакуры» был скоротечным, вроде минуты отдыха от гонга до гонга. Начался — а скорее и не прерывался — новый раунд, с задачей обмануть надзирателей, измотать их, вынудить прекратить или хотя бы ослабить слежку. Пользуясь их собственным жаргоном — расшатать «коробочку».

Откуда выражение? От «опекунов» я его не слышал — остерегались. Просветил меня все тот же Фредерик Форсайт. В «Четвертом протоколе», расписывая бесподобные успехи контрразведки МИ-5, он, по обыкновению своему, уделил немало внимания подробностям чисто техническим. В частности, тому, как организована «служба наружного наблюдения», по убеждению автора, «лучшая в мире».

Команда «сторожей», как они именуются на служебном жаргоне, состоит из шести человек — четверо пеших, образующих «коробочку», и еще двое на неприметных внешне машинах. Допустим, «клиент» зашел в дом. Тогда «коробочка» выглядит так: один «сторож» уходит вверх по улице, другой вниз, третий занимает пост на противоположной стороне, четвертый — у заднего фасада. Разумеется, все шестеро, включая водителей, снабжены мини-передатчиками, а старший по команде держит связь еще и с радиоцентром МИ-5.

Можно бы — и короче — излагать своими словами и далее, но нагляднее временно пожертвовать краткостью в пользу перевода. Для ясности добавлю, что Винклер у Форсайта — один из «вражеских агентов», самый неловкий и незадачливый.

«В восемь тридцать Винклер вышел на улицу, направился в ресторан на Эджвер-роуд, легко поужинал и вернулся. Он ничего не бросил и не подобрал по дороге, не оставил на столе, ни с кем не заговаривал.

Но дважды он все-таки «отличился». По пути в ресторан, на Эджвер-роуд, он резко остановился и уставился в витрину, затем повернулся и зашагал в ту сторону, откуда пришел. Древнейшая из уловок, чтобы заметить «хвост», и не слишком удачная.

Выйдя из ресторана, он задержался на бровке тротуара, выждал разрыва в движении и перебежал на другую сторону. Затем опять остановился и пристально оглядел улицу: не метнется ли кто-нибудь следом? Никто не метнулся. Все, чего добился Винклер, — он перешел под опеку того из сторожей, который занял позицию на противоположной стороне Эджвер-роуд заранее. В ту минуту, когда Винклер зорко всматривался в поток машин, наблюдая, не рискнет ли кто-то жизнью или здоровьем ради преследования, «сторож» в двух шагах от него делал вид, что ловит такси.

— Никаких сомнений, это «клиент», — доложил Беркиншо радиоцентру. — Он пытается уйти от «хвоста», и не слишком умело…

В одиннадцать утра Винклер снова вышел на Эджвер-роуд, подозвал такси и поехал в сторону Парк-лейн. У Гайд-парка такси и следом две машины со «сторожами» повернули на Пикадилли. Высадившись близ Пикадилли-серкус, Винклер испробовал еще одну уловку, чтоб стряхнуть «хвост», которого даже не замечал.

— Ну вот, пожалуйста, — пробормотал Лен Стюарт, обращаясь к лацкану своего пиджака. Он успел познакомиться с отчетом Беркиншо и ждал чего-либо подобного.

Винклер неожиданно нырнул под арку торгового пассажа и бросился в дальний его конец почти бегом, вынырнул на другую улицу, отбежал на несколько шагов и обернулся в ожидании, не выскочит ли из пассажа кто-нибудь следом. Никто не выскочил — в том не было нужды. Один из «сторожей» занял пост у южного входа в пассаж раньше него.